Рассказывает моя соседка, профессиональный ихтиолог. Образование - биофак МГУ. Изучает треску и прочие всякие скумбрии. Каждый год уходит на месяц на корабле в экспедицию в открытое море, где живёт в тесной каюте, и при постоянной качке ухитряется заниматься самыми настоящими научными исследованиями. Самолично снимает сотни рыб с крючков, потрошит, фотографирует, записывает... Составляет всякие карты миграции... Общительна, обладает чувством юмора. Симпатична, с хорошей фигурой, спортсменка, комсомолка... Короче, идеал и женщины, и русского учёного))
Обычно мы судим о науке понаслышке, а вот вам вполне живое свидетельство человека, который эту самую науку двигает. Разрабатывает тему, которой никто в мире не занимался. Очень интересно рассказывает о западном способе плагиата.
"Чем отличается наша школа исследования рыб от западной?
Один наш крупный ученый, добившись определенной известности в науке, в 90 годы уехал из Родины. Он много работал в разных странах: Африке, Австралии, Америке. В Россию он заглядывает раз в год - два года. Однажды мне посчастливилось с ним встретиться. Он рассказал много интересных историй о своей работе в других странах. Один из вопросов, которые я ему задала был – а чем отличаются наша ихтиологическая школа от зарубежной.
Ответ был следующим: у иностранцев очень хорошая математическая подготовка, они строят великолепные модели, классно обсчитывают результаты. У русских с этим бывают проблемы. Еще один их плюс – они очень здорово умеют подавать информацию. А именно, делать очень красивые презентации, яркие доклады. В принципе, это можно увидеть по их многочисленным документальным фильмам о природе.
Но на похвалах дело не закончилось. У иностранной школы бывает недостаток «биологического» образования. Они берут объект (в данном случае рыба) и все, что исследователь считает, влияет на него, разбивают на определенное количество факторов, часто не видя за объектом рыбу.
К примеру, недавно впервые в мире посчитали возраст у очень редкой рыбы – норвежского минтая, который обитает в Баренцевом море. В России это была вторая поимка, отраженная в научной литературе. Норвежские ученые периодически ловили его с 40-х годов прошлого века. Всего у них более 50 экземпляров. В России исследованы только три особи. Норвежские исследователи посчитали количество лучей в плавниках, сделали всякие другие морфологические измерения и после этого ударились в генетику. Они даже отолиты (очень грубо говоря, это такие камни в голове, часть органов равновесия; по ним очень часто определяют возраст рыб) достали и померили длину их и ширину. Мне не очень понятно, как можно, имея самую популярную структуру по определению возраста, не определить последний? Норги очень красиво математически все обсчитали и представили в разных статьях, конференциях и т.д., и у них получилось, что норвежский минтай и обычный дальневосточный (обитает исключительно в северной части Тихого океана) это один и тот же вид рыбы. При этом, как-то не обращая внимания на простую биологию: сколько лет и как рыба жила и т.д.
Даже их не смутило, что обитают они очень уж далеко друг от друга, и вроде эти рыбы не настолько морозоустойчивые, чтобы встречаться где-то в арктическом бассейне. Что норвежский минтай уже до этого много лет (9 и 12) жил в Баренцевом море, что как-то он даже пытался размножаться там.
К сожалению, отечественные работы очень часто не замечаются иностранцами. Видела такую статью, написанную в конце 2000-х американскими исследователями про развитие яичников дальневосточного минтая. У нас это было исследовано еще задолго до этого и описывалось в работах несколько раз. Но как-то эти наши работы за рубежом не были замечены вовсе..."
Там по ходу пьесы мой кот пришёл, ему тоже интересно было послушать)) Протяжным мяуком гневно осудил загнивающую западную науку, обличив её империалистическую и милитаристскую направленность, и одновременно высветив её реакционную и человеконенавистническую сущность. С жаром присоединился к общему мнению, заявив, что что все коты знают: наши учёные однозначно лучше))
Journal information