<...>
А.Кураев - А сумасшедшая идея у меня вот, какая: мне кажется, это не просто совпадение — увольнение о.Всеволода и победа о.Фотия.
Д.Пещикова― Ой.
А.Кураев― Да, давайте объединим, не разные файлы, а предположим, что это все вместе.
Д.Пещикова― А в чем тут связь?
А.Кураев― Ну, первое – я не музыковед, но простите, я все-таки не убежден, что голос о.Фотия, обаятельного, замечательного человека, был лучшим в этом сезоне.
Д.Пещикова― А вы «Голос» слушали?
А.Кураев― Финал слушал, пару раз и раньше случайно попадал. На мой вкус, он однозначно дал «петуха» в последней песне на последних нотах самых.
Л.Гулько― Было такое.
А.Кураев― Я убежден, что победа ему была присуждена заранее и независимо от реальных голосов звонивших и голосовавших.
Д.Пещикова― Остановлюсь на этом моменте — вы думаете, не такие были результаты голосования, люди не могли так проголосовать?
А.Кураев― Ну, мы же не в детском садике.
Д.Пещикова― Ну, знаете, учитывая этот прилив патриотизма, который основывается у нас, в том числе.
А.Кураев― Это сделано для прилива. Это не следствие прилива патриотизма, а «для» прилива.
Д.Пещикова― То есть, под воздействием этого прилива патриотизма, который зиждется на христианстве — у нас же православие, славянство сейчас во главе угла, — не могли люди просто высказать свое отношение таким образом?
А.Кураев― Не совсем так. Я немножко знаю телевизионное закулисье, я понимаю, что в такого рода вещах есть политический, политтехнологический подтекст. И вы его тоже сразу предполагаете, и я его тоже там вижу.
Теперь давайте уйдем на 7 лет назад, в 2008 год. Аналогичный конкурс проходит на том же канале, называется не «Голос России», а «Имя России». И там его звездой является митрополит тогда Кирилл. Он отстаивает имя князя Александра Невского как имя России. И победа присуждается именно ему. Хотя, по моей инсайдерской информации, большинство из реально звонивших было за Сталина. Но это был еще относительно вегетарианский год, поэтому было решено воздержаться от ассоциирования России со Сталиным.
Л.Гулько― «Ложь во спасение» это называется.
А.Кураев― Да, победа была присуждена. То есть, я к чему? До этого у Кирилла была довольно узкая аудитория его узкоспециальной программы «Слово пастыря». Теперь же его вывели в публичное пространство как общенационального лидера. И этот вывод был сделан буквально в октябре - за два месяца до кончины патриарха Алексия. А победа митр. Кирилла была объявлена в конце декабря, когда он уже был местоблюстителем патриаршего престола. (подробнее - https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D0%BC%D1%8F_%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F)
Л.Гулько― Ну да.
А.Кураев― Теперь смотрим, что происходит здесь. Поскольку о.Фотий это очень необычный персонаж для такого певческого шоу, — естественно, все журналисты, которые его спрашивают, в рамках этого шоу и за рамками, спрашивают: «как вы совмещаете ваше монашество с участием в этой попсе?». И о.Фотий, мило улыбаясь, говорит: ну, я за послушание, я же монах, меня митрополит благословил. И тут следует следующий вопрос: какой митрополит? И нам сообщают, что это калужский митрополит, Климент. Тот, кто те самые 7 лет назад был главным конкурентом митрополита Кирилла на патриарших выборах.
Л.Гулько― Ничего не забылось, да?
А.Кураев― Так что, возможно, перед нами вариант косвенного вывода Калужского митрополита, который тихонечко сидел в тени эти годы, в публичную область. Если начнется выборная полемика, у него получается очень хороший базис: он так толерантен, он так поддерживает молодые таланты, и так далее. То есть некий приз общественных симпатий может быть ему вручен сразу же.
Вновь скажу: я пробую стать на место о.Всеволода. Даже до меня, в моей глубокой отставке, доносятся слухи о том, что там, на Олимпе, есть определённый напряг по отношению к патриарху Кириллу.
И по украинской тематике, про которую Чаплин так много говорит. "Олимпийцу" обещали, что будет всецерковная поддержка, что группа Стрелкова под колокольный звон пройдет крестным ходом аж до Львова, ну, или хотя бы до Киева. А оказалось, что даже каноническая православная паства патриарха совсем неоднозначно политически ориентирована на Москву. То есть, конфессиональная идентичность и политическая верность не совпадали.
Другая проблема – это, конечно же, определенная нестабильность в обществе и нервность кремлевской власти из-за этого. На что в стабильной ситуации можно было бы не обращать внимания – скажем, на электоральные потенции Православной церкви (они очень невелики на самом деле, Церковь в политическом смысле на электоральное поведение влияет очень немножко, совсем не так, как в западной политической традиции), становится важным в эпоху кризиса. Тут бывает дорога каждая копеечка.
Л.Гулько― Конечно.
А.Кураев― Бывает, что и бабочка хребет верблюду ломает. Я уже года два твержу, что Церковь могут понудить к переменам. Что не очень хорошо для Церкви, — когда ее извне понуждают, государственная власть понуждает ее к очистке, а не Церковь сама собирается с моральными силами. Но тем не менее. Церковь могут понудить к переменам в том случае, если наверху заметят, что тесный тандем, скрепляющий патриарха и президента, начинает давать негативные отголоски для рейтинга самого президента. То есть, вместо опоры тандем станет грузом. Причем, речь идет не о рейтинге вообще по стране, а о рейтинге в крупных городах, среди горожан, на глазах и с участием которых происходят важные политические процессы — в рамках закона, или вне правового поля, — это неважно.
Д.Пещикова― Стоит вспомнить, что Путин вообще любит от балласта избавляться – как от «Единой России» он попытался откреститься.
А.Кураев― Итак, есть ряд мотивов, которые я могу предположить и о которых я кое-что слышал. И еще один мотив – уже и в высшей элите, а не только среди блогеров становится общим местом контраст двух понтификов: Папы Франциска и нашего патриарха. Один нарочито смиренный и скромный, другой столь же нарочито роскошный. И опять же, в эпоху кризиса это вызывает проблемы.
Плюс к этому я помню, что 7 лет назад Собянин, бывший руководителем аппарата президента, поддерживал кандидатуру Климента. У Путина были вопросы — он сомневался, надо ли такого яркого, сильного, самостоятельного политика, как Кирилл, пускать на это место. Но Церкви все же свободно проголосовать. Дали. И за это спасибо тогдашним властям. Голосование действительно было свободным, патриарх Кирилл наш законный патриарх.
Но если сейчас этот напряг, предположим, появился и даже дошел до той точки, что высокие и светские политтехнологи готовы к каким-то действиям? Тогда очень вероятно, что Чаплин об этом знает. Возможно, что и отставка была спровоцирована. То есть кто-то из "кремлебашенных" сказал патриарху, что больше Чаплина терпеть нельзя, и патриарх по-честному на это среагировал - а в итоге получил нечто неожиданное.
Д.Пещикова― Получается, что Чаплин сам был готов уйти, и может быть, даже хотел?
А.Кураев― Да. Он об этом постоянно говорит сейчас.
Л.Гулько― Он был участником операции – если говорить языком Путина.
А.Кураев― Так что может быть страна живет гораздо более интересной жизнью, чем нам кажется.
Л.Гулько― Может быть.
Д.Пещикова― Тогда, в таком случае, что ждет Чаплина, какое будущее?
А.Кураев― Не знаю. Видите, он считает, что тут ставки столь велики, что он даже предполагает свое физическое устранение – он об этом с первого же дня начал говорить.
Д.Пещикова― Но это не сознательный такой подогрев?
А.Кураев― Может быть. Но с другой стороны, понимаете, Чаплин тоже понимает, что если переиграть, то можно и проиграть.
Д.Пещикова― Смотрите, как изначально объясняли эту историю? — оптимизацией. То есть, слили два отдела.
А.Кураев― Это объяснение для детского садика.
Д.Пещикова― Это понятно. Но вот Легойда это какая-то второстепенная фигура в этой истории? Занимается и обществом и СМИ в рамках Церкви.
А.Кураев― Вот теперь это очень интересный эксперимент. Потому что, в общем, у него имидж интеллигентного и бэкграунд человека.
Д.Пещикова― Да, он преподает в МГИМО.
А.Кураев― Вопрос в том, кого теперь назначат Чаплиным. Не с точки зрения должности, а с точки зрения вот такого брутального троллиста.
Л.Гулько― А может быть, и не троллиста, может быть, с этого и начнется – ну, будем называть это реформой, может быть Церкви?
А.Кураев― Я совсем не возражаю. Но поймите, есть вопрос, независимо от тех конспирологических схем, которые я изложил, есть вопрос серьезнейший: в какой степени патриархия дезавуирует предыдущие заявления Чаплина? Ведь получается, что день его отставки — 24 декабря, — это день рождения не только Христа по западному стилю, но и день рождения Чаплина как самостоятельного человека. Помните, в «Гарри Поттере» домашнему эльфу подарили свободу, бросив в него носком? И эльф кричит: хозяин подарил мне одежду, я свободен. Вот хозяин бросил в Чаплина носком, и он получил свободу, наконец-то, — я его с этим поздравляю искренне.
Л.Гулько― Но свобода вещь такая, страшная на самом деле.
А.Кураев― Это интереснейший философский вопрос. Но пока мы ограничимся маленьким вопросом, я его сформулирую: пока он был верным домашним эльфом и что-то говорил, это был его голос? Это был «his Master Voice» , или его личный голос? И поскольку «his Master» пока еще не денонсировал его предыдущие заявления на то, что «надеюсь, мир будет недолгим», или что «идет священная борьба» и прочее, — вопрос о том, «Who is патриарх Кирилл», остается.
Д.Пещикова― Наш слушатель Дмитрий из Екатеринбурга спрашивает, станет ли о, Чаплин церковным диссидентом?
А.Кураев― До некоторой степени он уже им стал. Только здесь вот, что важно понять. Понимаете, диссидент и революционер это вовсе не одно и то же. Одно дело просто стоять в сторонке и просто думать, — ну вот я до некоторой степени в этом смысле диссидент. Но я же ничего не организовываю, я честно говорю, что я ленив для этого, — никакую группу поддержки организовывать не буду, ни в какую думу не пойду, никакие проекты создавать не буду, и так далее.
У о.Всеволода иной опыт, иная закалка и иной темперамент. Поэтому он как раз может стать таким серьезным гвоздем в сапоге, который, как известно, бывает страшнее, чем фантазии у Гете. Так что я пока не готов предсказывать его будущее и вновь говорю: у меня ощущение, что о. Всеволод не самостоятельно партизанит.
Л.Гулько― Конечно.
Д.Пещикова― В команде.
А.Кураев― Он в команде, и эта команда не в рясах, а это серьезные люди из ваших окрестностей.
Д.Пещикова― Ох как.
А.Кураев― Географических, я имею в виду. Куда там ваша улица идет, ваш Новый Арбат?
Д.Пещикова― Да-да.
Л.Гулько― Туда, куда все упирается.
А.Кураев― Да.
Л.Гулько― Интересная история на самом деле. Как вы считаете, развитие ее будет? на это потребуются годы, месяцы?
А.Кураев― Я думаю, быстро.
Л.Гулько― Когда нам ждать?
А.Кураев― Победа в конкурсе это скоропортящийся продукт.
Л.Гулько― Да, забудут.
А.Кураев― Весной старт нового конкурса, там будут новые имена. Поэтому я не исключаю, что все может происходить очень быстро.
Д.Пещикова― А если Чаплин сейчас не подсуетиться, его тоже могут забыть, или это такая фигура, которая останется в памяти?
А.Кураев― Я не знаю, думаю, что и вы не знаете всех его способностей.
Л.Гулько― А для чего он используется, я бы так спросил?
А.Кураев― Дело в том, что о. Всеволод еще не работал на себя и от себя все эти годы. Он всегда был в тени аппаратной.
Д.Пещикова― Но вы говорите, что он и сейчас не сам, а в некоей команде, возможно.
А.Кураев― Не в этом дело. Если даже все это не более, чем конспирологические домыслы, о.Всеволод все равно есть, поэтому какие свои человеческие черты, таланты он явит, я не знаю. Может быть, он окажется самостоятельным ярким публицистом.
Д.Пещикова― как вы думаете, патриарх ощущает нависшую над ним угрозу?
А.Кураев― По тому, что я слышу из тех коридоров, патриархийных, в последние месяцы там все на нервах.
Д.Пещикова― То есть, он в панике?
А.Кураев― Нет, я так не скажу, но нервозность там чувствуется, об этом и Чаплин говорит. Он ее объясняет, прежде всего, перегруженностью первого лица. Это правда. Я еще как только его избрали патриархом, сказал, что главный враг патриарха Кирилла это сам патриарх Кирилл. Потому что он трудоголик, и он может сам перегрузить себя работой. Но я не предполагал, что из этого могут быть именно такие нервные выходы, последствия, о которых Чаплин говорит. Кроме того. я об этом и раньше слышал, и Чаплин это тоже подтверждает, патриарх смотрит, что про него пишут в интернете, и из-за этого тоже нервничает, переживает. И плюс к этому — сигналы. До патриарха, несомненно, доходит неоднозначность отношения к нему Кремля.
Ну, он мастер византинизма, он понимает, что если все предыдущие годы президент приезжал к патриарху поздравлять его с днем рождения, а тут впервые ему сказали: ну ладно, тебя поздравят, но ты заезжай к президенту. Это некое протокольное новшество. И что за этим стоит?
И опять же – прямо ему никто ничего не объясняет, значит, это опять пространство догадок, опять нервы и переживания. Я думаю, таких сигналов немало. Даже я знаю несколько. Например, я знаю, что был отказ в финансировании ряда проектов патриархии, выделение грантов. Это еще ничего не значило бы для патриарха лично, — кризис есть кризис, секвестр есть секвестр. Но когда тот же митрополит Климент обратился по тому же вопросу, ему дали.
Л.Гулько― Ну, знаки. СМС от Дмитрия Мезенцева: «Отец Андрей, а как же теперь пресловутая «симфония» между государством и церковью?» То есть, симфония все равно остается?
А.Кураев― Я думаю, что да. Но если в этой симфонии режиссёром считает себя именно государство, то оно может найти себе других писателей.
Л.Гулько― Но симфония останется. С другими писателями.
Д.Пещикова― Вы говорите о том, что звучит в коридорах. Хотелось бы спросить, вообще церковная среда в этом смысле закрытая, — насколько часто то, что разносится по коридорам, потом доносится эхом до общества? Или все эти нервозности остаются внутри?
А.Кураев― Эта среда очень закрытая, но из-за того, что она очень такая профильная, очень небольшая, там полной звукоизоляции не получается. И я, и о. Всеволод, мы слишком глубоко вросли в эту церковную аппаратную жизнь, и оттого просто взять и одним ударом скальпеля нас вырезать — это не очень получается. Все равно там, вокруг власти, остаются люди, с которыми человеческие добрые отношения, неофициальные. И, кроме того, нельзя же считать, что все остальные слепы и не видят нарастающий ком проблем. Поэтому, конечно, информация так или иначе, уходит.
Я хотел бы для наших слушателей напомнить одно, — знаете, конечно, бывает неожиданно слышать, что в церковной среде есть такие или сякие проблемы. Но вы сравните с проблемами школ. Знаете, я бы поражен, до какой степени запуганы учителя. Они же не обсуждают проблемы школы на своих форумах. То есть, попробуйте найти интернет-форумы учителей — полная глухота, немота. Запуганы, нет обсуждения системных проблем. И уж тем более, обсуждений решений Министерства образования.
Л.Гулько― Снят еще Сергей Чапнин, — что, почему? об этом вообще ничего не было, — как и за что, одновременно?
А.Кураев― Ну да, в отличие от Чаплина, Сергей Чапнин после отставки замолчал. Он не превращается в инсайдера, то есть, у него какой-то свой сценарий поведения. Я думаю, что все равно от журналистики он не уйдет, будет писать – человек вполне самостоятельный. Об этой отставке он знал заранее, и еще перед этим там очень интересный был инцидент, когда он в Германии в одном университете выступил с анализом того, что происходит в современной церковно-политической жизни в России. Выступление было на английском языке, нигде в России опубликовано не было, тем не менее, настучали и донесли, куда надо. И затем последовала резолюция патриарха, запрещающая ему выезжать за горницу без согласования. И более того, ему было сказано, что все свои тезисы выступлений он должен предварительно отдавать на цензуру митрополиту Иллариону, в отдел внешнецерковных связей.
Д.Пещикова― Это частая практика – такое цензурирование?
А.Кураев― Совершенно уникальная практика. И поэтому, конечно, в ту же минуту он понял, что подчиняться такого рода вещам это, что называется, себя не уважать. Так что он знал, что его ждет расставание. Конкретные сроки да, знать не мог, но это произошло. И вывод вполне однозначный, —увольнение почти однофамильцев, при всей разнице их политических взглядов и их судеб, это ясный сигнал, что голос в Церкви должен быть только один. Но мне кажется, это было ясно еще, когда меня уволили.
Д.Пещикова― Увольнений больше становится в последнее время, вы, как человек, близкий к среде, знаете наверняка.
А.Кураев― Ну, два за один месяц это богатый урожай.
Д.Пещикова― А до этого как было, по статистики, средняя температура по больнице?
А.Кураев― Знаете, нет, большинство ведь замолчали после моего увольнения. Вы сами видите, как мало священнослужителей стали отзываться на приглашения в эфир, на интервью, насколько казенными и формальными стали комментарии клириков. Поэтому, собственно говоря, я даже не могу предположить, кто следующий.<...>
Источник: http://diak-kuraev.livejournal.com/1058929.html
Journal information