alexhitrov в Поселение староверов Дерсу. Часть 2За пару километров до въезда в село его гостей встречает новенькая табличка "Дерсу", которая указывает путешественнику, что он близок к цели. Но среди местных это название не в чести – свой новый поселение староверы поголовно величают как когда-то называли обитавшие здесь их предки - Лаулю. В честь знаменитого проводника Владимира Клавдиевича Арсеньева село переименовали после известных событий на острове Даманский, повлекших за собой массовую смену китайских названий населенных пунктов Приморья на более политкорректные по тем временам.
И все-же проделавший столь долгий путь в эти края вряд-ли о чем-то пожалеет. Посреди великолепной долины, упирающейся с одной стороны все в ту же матушку-реку Большую Уссурку (у староверов – Иман), с другой - в грандиозную каменную стену первых отрогов великого Сихотэ-Алиня, а с двух остальных – в дремучую Уссурийскую тайгу, раскинулась настоящая русская деревня, словно сошедшая со страниц русских же сказок.
Все, как один, бородатые мужчины в национальных рубахах-косоворотках с узорчатой вышивкой и в кушаках, женщины в цветастых сарафанах до пят, одетые на тот же манер босые дети… Необычный говор, который, несмотря на его непривычность, понимаешь без особого труда. Попадая в Дерсу, словно совершаешь путешествие в прошлое – до того все необычно и удивительно.
Латиноамериканские староверы – это потомки тех, кто спасался в XVIII–XIX вв. от религиозных преследований российского государства в Сибири и позже на Дальнем Востоке. В этих регионах было создано много старообрядческих поселений, в которых сохранялись этнические русские и древние религиозные традиции. Местные староверы в большинстве своем принадлежали к особому толку в старообрядчестве – так называемым часовенным (переходным между поповцами и беспоповцами).
У "часовенных" функции духовных лидеров исполняют выбранные из числа мирян грамотные наставники. Условия жизни на просторах Сибири и Дальнего Востока России закалили их, вынудили жить исключительно собственным хозяйством и сделали более замкнутыми и консервативными, чем остальные старообрядцы.
В соответствии с установленными канонами женщина должна иметь столько детей, "сколько Бог даст", и предохраняться от беременности считается грехом.
В хозяйственном и семейном быту широко используют современную технику (трактора, машины, холодильники, стиральные и швейные машины и др.), электричество. Иное дело – духовная жизнь. Смотреть телевизор, посещать кинотеатры, читать светскую литературу, пользоваться Интернетом строго запрещено. Обычно староверы не поют светских песен, стремясь сохранять благочестие, но праздники справляют очень торжественно, с песнями и танцами, конечно такими, которые не противоречат их религиозным установкам.
В пищу употребляют в основном продукцию, получаемую на своих подворьях. Но ряд продуктов – соль, сахар, растительное масло – приходится покупать в магазине.
Но дальнейшее исследование села несет небольшое разочарование – возле покосившихся от старости вековых домов припаркованы вполне современные японские авто, преимущественно джипы, и разного рода сельхозтехника – трактора да комбайны. Технический прогресс не обошел стороной и эти места.
От журналистов устали
По совету знающих людей добираемся до новенького дома, стоящего на самой окраине села. Ульян – первый из пяти братьев Мурачевых, добравшийся до этих мест, вместе с сыном и многочисленными внуками перетрясает мешки из-под муки, готовя их к скорому сбору урожая. Терпеливо выслушав наши объяснения, вежливо намекает, что к гостям не готовился, да и "зачастили гости в его дом в последнее время, особенно журналисты".
Как оказалось, пишущая и снимающая братия оккупировала Дерсу еще в те времена, когда здесь появились первые переселенцы из Южной Америки. Проложил дорогу из Южной Америки в умирающее тогда село нынешний глава общины Федор Савельевич Килин с родней в 2008 году. Вслед за первопроходцами потянулись в Дерсу и другие старообрядческие семьи, заселившие брошенные прежним населением села дома. С тех самых пор сюда, как в музей, чуть ли не ежедневно наведываются журналисты и корреспонденты со всех уголков государства, и не только российского.
- Вот только вчера англичанин уехал, три дня гостил. А до него приезжали с камерами. Вы нас поймите, нельзя нам "славиться", не положено, вера запрещает. Да и напишут, бывает, такое, будто бы у нас тут все плохо да погибаем мы тут. Наши потом там это читают, и ехать сюда не хотят! Стыдоба! Устали мы от вас, понимаете! - горячится Ульян, но быстро отходит и объясняет нам суть проблемы.
Пытаются они с тестем Федором Килиным убедить своих многочисленных родственников, оставшихся на чужбине, перебираться сюда.
- А как "пославимся", так и не хотят они к нам ехать, говорят "Плохо у вас там, не поедем!" А мы ни на что не жалуемся, все у нас хорошо. Мы вернулись домой и с Божьей помощью все сами решим, все проблемы. Так и напишите, - сетует Ульян.
Показалось, что Ульяну, действительно, не на что жаловаться – за его спиной большой новенький дом, рядом припаркована не самая старая сельхозтехника разного назначения, имеется не новый, но добротный, японский внедорожник. Есть и огород, и хозяйство – куры да около трех десятков коров. На такое состояние, как видится, действительно грех жаловаться.
- Есть небольшие сложности с землей, - все-таки признается Ульян, приглашая нас в свой дом после многочасовой субботней молитвы и обязательной бани.
Все дело в том, что агитируя староверов вернуться на Родину, посольские работники не скупясь сулили переселенцам не только солидные подъемные по федеральной программе добровольного переселения соотечественников, но и землю под посевы в востребованных объемах. По приезду в Приморье подъемные южноамериканским русским выдали, а вот обещанных наделов староверы не увидели до сих пор. Точнее увидеть-то увидели - только вокруг Дерсу стоит-зарастает бурьяном под тысячу гектаров плодородной нивы (а во всем Красноармейском районе незанятой пашни под сотню тысяч гектар), а получить в аренду или собственность не могут и по сей день. Российская действительность оказалась суровее обещаний дипломатов.
- Не дают землю без межевания, а оно стоит дорого. Если даже по самому малому взять – есть фирма, просит по 150-200 рублей за гектар. Откуда у нас такие деньги?, - делится Ульян.
- Свободной земли на сегодня у нас всего 612 гектар и вся она закреплена за староверами. Но межевать мы за них не можем, и в аренду сдать без межевания тоже не можем. Какой-то замкнутый круг, - позже объяснит нам глава Дальнекутского сельского поселения Анна Леонова.
Часть старообрядцев Боливии и Уругвая (практически все – потомки приморских старообрядцев) прибыла в Приморье по краевой целевой программе "Об оказании содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом". Рассчитанная на 6 лет, она реализуется в Приморском крае с 2007 года. Основная цель программы – стабилизация демографической ситуации в крае, которая характеризуется снижением общей численности населения за счет естественной убыли и миграционного оттока. Первоначально программой были определены шесть территорий вселения: 4 городских округа (Артемовский, Дальнегорский, Находкинский, Уссурийский), Пограничный муниципальный район и пос. Восток Красноармейского района.
"Закрепленную", но до сих пор не принадлежащую им землю, староверы все равно старательно обрабатывают – сеют пшеницу, сою, картофель и другие культуры. Урожай убирают с помощью сельхозтехники, приобретенной на выданные по программе переселения подъемные.
Сельским хозяйством во всех его проявлениях староверы занимаются испокон веков, передавая навыки по наследству. К растениеводству и животноводству детей здесь приучают с младых ногтей – обрабатывать землю и выращивать скот у этих славных людей в крови.
- Мы все землеробы, а другого нам и не надо. Этим занимались наши предки, занимаемся мы, и будут заниматься наши дети, - рассказывает Ульян.
Надежда на "трутневский гектар"
Об идее дальневосточного полпреда президента, вице-премьера Юрия Трутнева о раздаче "бесплатных гектаров" на Дальнем Востоке в Дерсу узнали не сразу – телевидения, как и мобильной связи, в селе нет, и никогда не было. Важную новость переселенцам сообщили их родственники из далеких южноамериканских краев, прочитавшие об этом в интернете. С ними староверов Дерсу связывает спутниковый таксофонный аппарат – один на всю деревню.
- Одним вечером явились ко мне толпой и давай распрашивать, что да как, на каких условиях, когда и сколько земли давать будут. А я сама еще ничего не знаю, только слышала, что такая идея обсуждается, - рассказывает Анна Леонова, попутно интересуясь о последних подвижках по этой инициативе.
Рассказываем главе поселения, что готовится законопроект и что землю планируют выдавать в расчете "один гектар на человека" уже с нового года.
К "гектарам от Трутнева" в Дерсу до сих пор сохраняется повышенный интерес. Маячащая на горизонте бесплатная земля без всякого межевания и лишней волокиты здесь востребована как ничто другое. Но ограниченный размер будущих наделов староверов огорчает – привыкшим к успешному освоению сотен и тысяч гектаров пашни потомственным земледельцам пресловутого гектара на человека кажется слишком мало. Но, как оказалось, далеко не всем.
Первым делом интересуется у нас о гектаре и Иван Мурачев – последний из братьев, перебравшийся в Дерсу, в дом которого нас определяют на ночлег.
Чета Мурачевых с восемью детьми перебралась в Приморье из родной Боливии три года назад. Сперва переселенцы обосновались в селе Корфовка под Уссурийском, но, не выдержав тягот непривычной для них мирской жизни, полной соблазнов и греха, подались вслед за родственниками в далекое, но спокойное Дерсу. Уже в России в семье Мурачевых произошло пополнение – у четы родилась еще одна дочка Олечка, девятый по счету ребенок.
Ивану, перед переездом на историческую Родину потерявшему в южноамериканской стране все нажитое имущество, и 11 бесплатных гектаров, которые он сможет получить по полпредскому цензу, лишними не будут.
- В Боливии засеивал соей сотни гектаров, но два подряд наводнения уничтожили весь урожай, а взятые под него кредиты пришлось оплачивать всей техникой. В отличие от многих наших, мы вернулись домой почти ни с чем. Дали бы хоть сколько земли, глядишь и развернулись бы со временем, - говорит Иван.
Обещанного три года ждут
В отличие от зажиточного по местным меркам брата Ульяна, нет у Ивана ни большого хозяйства, ни масштабных посевов. Старенький тракторишко, приобретенный на подъемные средства, подаренный родственниками "на молитву" старенький японский джип, да пожертвованная старшим братом одна буренка – вот и все нынешнее имущество Мурачевых.
Перебравшись в Дерсу, семья первое время ютилась в брошенном своими хозяевами разваливающемся доме с протекающей крышей - более-менее пригодный для проживания деревенский жилфонд к тому времени уже разобрали другие переселенцы. От постоянной сырости начали чаще болеть дети, а у супруги Ивана Александры обострилось стародавние хронические болячки. Так бы и прозябали переселенцы в аварийном жилфонде, если бы не добрые люди, которых для староверов лично нашла их главный сопереживатель - исследователь старообрядческой культуры Дальнего Востока, главный научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН Юлия Аргудяева. Ее стараниями нашелся в Приморье бизнесмен, полностью оплативший Мурачевым покупку стройматериалов для нового дома, который тут же был построен Иваном и его сыновьями. Нынешним летом семья отпраздновала новоселье.
За всех своих добродетелей Мурачевы усердно молятся – просят Бога вознаградить этих людей за их доброту и участие. Но не могут пока попросить Бога за государевых служащих, обещавших им, как и другим переселенцам, всяческое содействие и помощь на новом месте. Три года ждут - не дождутся Иван и его семья ни помощи, ни содействия от чиновников.
Обещаний, как и водится, было много и каких! Сулили и беспроцентные займы, и какую хочешь технику в лизинг. Но в местных банках заморским братьям-бородачам Ивану и Елисею только и успевают давать от ворот поворот – идите, мол, к тем, кто обещал, пусть дают вам и кредиты, и лизинги без залога и бизнес-плана. А идти-то и не к кому – сулившие золотые горы дипломаты далеко, в Боливии, а местные чиновники только руками разводят – мы-то ничего не обещали. Так и бьются Мурачевы с российской действительностью да пока не отчаиваются. По совету добрых людей, как положено, зарегистрировали совместное сельхозпредприятие, подают заявки на кредиты, куда только можно.
- Перво-наперво нужен нам комбайн, чтобы сою быстрее сеять да потом убирать. Стартовать нужно, а без техники никак. Все до копейки вернем, но нужно с чего-то начать. Подсобил бы кто, век бы за него молились, - не опускает рук Иван.
Лес запретов
Об аграрных делах староверы Дерсу готовы говорить бесконечно. Дело своих предков они знают "от и до", по многим сельхознаправлениям даже имеют свои наработки, успешно применявшиеся на прежнем месте. Применяли бы и здесь, тем более, есть кому.
У Ивана четверо сыновей, каждый из которых, кроме как землепашцем в будущем себя не видит. Трое из них – Савин, Никон и Евстафий – уже стоят на пороге взрослой жизни. 18-летнему Савину, как самому старшему, по местным традициям уже давно пора заводить собственную семью. Есть и невеста, да и живет здесь же – в Дерсу. Но перед женитьбой нужно обзавестись молодому парню делом и стабильным достатком, чтобы содержать супругу и последующих детей, которых будет много - сколько Бог даст (а дает по статистике много).
Нужно будущей семье и собственное жилье, но его без денег не построишь даже в Дерсу, окруженном со всех сторон лесистой тайгой. Напилить бы ровненьких сосен, поставить бы новенькую избу молодоженам, погулять всем селом на свадьбе и новоселье, да не тут-то было. Ни одно деревце в лесу просто так не срубишь - чиновники успели начудить и здесь, включив староверское поселение и его окрестности в границы национального парка "Удыгейская легенда" со всеми вытекающими запретами. Позже границу нацпарка все-же подвинули к местам, где живут представители этой малой народности, но природоохранный статус с Дальнекутского поселения не снят до сих пор. Так и живут староверы в разваливающихся домах да смотрят на окружающую их бескрайнюю тайгу - до нужного стройматериала рукой подать, но он под запретом.
Проблема, конечно, и с дровами - рубить-пилить древесину нельзя даже для нужд отопления. Да что там - даже сухостой и вальняк аборигенам в лесу брать запрещают! Но деваться-то некуда и, вопреки запретам, таскают староверы из лесу мертвые и никому, кроме них, не нужные стволы, которыми и отапливаются.
Этого явно недостаточно для отопления жилищ в зимние дни, когда температура опускается ниже –45°C. К таким минусовым температурам южа-
нам-старообрядцам привыкнуть нелегко, тем более что далеко не все они обеспечены хорошей зимней одеждой и обувью.
В настоящее время основные средства к существованию дают собранный с приусадебных участков урожай огородных культур, случайные заработки и остатки подъемных
денег. Многие семьи, особенно многодетные, бедствуют.
Неснятые природоохранные запреты однажды чуть не довели до большой беды. Сильные ливни, которые в этих местах не редкость, сразу в нескольких местах сильно размыли грунтовку, соединяющую Дерсу с внешним миром. Мощные потоки воды унесли с собой сотни кубометров грунта, оказавшихся на их пути, сделав и без того плохую дорогу непригодной для движения на любом транспорте. На две недели село оказалось полностью отрезано от цивилизации. Было бы и больше, если бы не взбунтовались староверы и не потребовали от главы поселения срочно принять меры и отремонтировать дорогу.
- Посмотрели мы на провалы и ужаснулись - в некоторых местах дорогу просто "смыло", - вспоминает Анна Леонова. - Хватились, а где же стройматериала-то столько взять, как доставить до места... Вокруг тайга, а рубить нельзя - особый природоохранный режим. Но делать было нечего, пришлось принимать волевое решение и приняла - дала добро на валку. Общими усилиями свалили 20 стволов и заделали "пробоину", восстановили дорогу на какое-то время. Прилетело мне, конечно, потом за это, пришлось объясняться, что выхода-то и не было другого. Вроде бы, поняли.
Сколько времени проживут самодельные мостики никто не знает, добавляет глава поселения. Каждый, даже небольшой, дождик подмывает поставленные на дороге "заплатки", а любой хороший ливень может оставить только воспоминания о них. Дорога нуждается в срочном капитальном ремонте.
- Ровного асфальта здесь никто и не требует, но поставить элементарные водопропускные каналы, нормальные мосты в местах стоков просто необходимо, иначе история будет повторяться снова и снова, - говорит Анна Леонова.
Сами староверы на дорогу не жалуются - говорят, в Боливии и Бразилии и не по таким ездили. Но ждут, что районные власти все-таки возведут нормальные и долговечные мостики. Пока же после дождей ремонтируют дорогу своими силами.
Жаловаться на жизнь у староверов не принято. У них на все "воля Божья", а тяготы и мытарства - всего лишь необходимая часть их долгого и тернистого пути в Рай. Своими силами и с Божьей помощью готовы решать переселенцы все свои проблемы, хотя кажется, что в глубине души понимают, что не все зависит только от них. До Москвы далеко, а до Бога, которому они молятся по сохраненному дониконианскому укладу, все-же высоко. И без помощи местной власти, без политической воли и выполнения ранее данных обещаний, мытарствам южноамериканских "новых русских" длиться еще очень долго.
Трагическая судьба их гонимых за веру предков, доказывает, что верить в счастье и светлое будущее на далекой Родине, которая пока не оправдала их ожиданий, они умеют лучше многих.
Таким образом, все 15 семей (около 70 чел.) старообрядцев, переселившихся в течение последних лет из Уругвая и Боливии в Приморье, оказались в с. Дерсу.
Но может ли любая, даже самая крепкая, вера быть бесконечной, есть ли у нее какой-то разумный предел? Где та точка невозврата, пройдя которую, прибывшие в Приморье старообрядцы повернут в обратном направлении, бросив желанную землю зарастать бурьяном, а построенные дома - гнить и разрушаться? Печальные примеры в Дерсу уже были - несколько семей уехали искать счастья в других местах.
- Была бы специальная программа помощи, адаптированная под них и их жизненный уклад, дождись они выполнения всех обещаний - через несколько лет не узнали бы мы эти депрессивные края, - уверена Юлия Аргудяева. - Там, в Южной Америке, сидят на чемоданах тысячи старообрядцев, сидят и ждут от своих первопроходцев в России историю успеха. И, если они ее дождутся, будьте уверены, мы увидим их массовое возвращение своих соотечественников в Приморье, чего так долго ждем. Надеюсь, что дождемся.
Дерсу. Часть 1
И все-же проделавший столь долгий путь в эти края вряд-ли о чем-то пожалеет. Посреди великолепной долины, упирающейся с одной стороны все в ту же матушку-реку Большую Уссурку (у староверов – Иман), с другой - в грандиозную каменную стену первых отрогов великого Сихотэ-Алиня, а с двух остальных – в дремучую Уссурийскую тайгу, раскинулась настоящая русская деревня, словно сошедшая со страниц русских же сказок.
Все, как один, бородатые мужчины в национальных рубахах-косоворотках с узорчатой вышивкой и в кушаках, женщины в цветастых сарафанах до пят, одетые на тот же манер босые дети… Необычный говор, который, несмотря на его непривычность, понимаешь без особого труда. Попадая в Дерсу, словно совершаешь путешествие в прошлое – до того все необычно и удивительно.
Латиноамериканские староверы – это потомки тех, кто спасался в XVIII–XIX вв. от религиозных преследований российского государства в Сибири и позже на Дальнем Востоке. В этих регионах было создано много старообрядческих поселений, в которых сохранялись этнические русские и древние религиозные традиции. Местные староверы в большинстве своем принадлежали к особому толку в старообрядчестве – так называемым часовенным (переходным между поповцами и беспоповцами).
У "часовенных" функции духовных лидеров исполняют выбранные из числа мирян грамотные наставники. Условия жизни на просторах Сибири и Дальнего Востока России закалили их, вынудили жить исключительно собственным хозяйством и сделали более замкнутыми и консервативными, чем остальные старообрядцы.
В соответствии с установленными канонами женщина должна иметь столько детей, "сколько Бог даст", и предохраняться от беременности считается грехом.
В хозяйственном и семейном быту широко используют современную технику (трактора, машины, холодильники, стиральные и швейные машины и др.), электричество. Иное дело – духовная жизнь. Смотреть телевизор, посещать кинотеатры, читать светскую литературу, пользоваться Интернетом строго запрещено. Обычно староверы не поют светских песен, стремясь сохранять благочестие, но праздники справляют очень торжественно, с песнями и танцами, конечно такими, которые не противоречат их религиозным установкам.
В пищу употребляют в основном продукцию, получаемую на своих подворьях. Но ряд продуктов – соль, сахар, растительное масло – приходится покупать в магазине.
Но дальнейшее исследование села несет небольшое разочарование – возле покосившихся от старости вековых домов припаркованы вполне современные японские авто, преимущественно джипы, и разного рода сельхозтехника – трактора да комбайны. Технический прогресс не обошел стороной и эти места.
От журналистов устали
По совету знающих людей добираемся до новенького дома, стоящего на самой окраине села. Ульян – первый из пяти братьев Мурачевых, добравшийся до этих мест, вместе с сыном и многочисленными внуками перетрясает мешки из-под муки, готовя их к скорому сбору урожая. Терпеливо выслушав наши объяснения, вежливо намекает, что к гостям не готовился, да и "зачастили гости в его дом в последнее время, особенно журналисты".
Как оказалось, пишущая и снимающая братия оккупировала Дерсу еще в те времена, когда здесь появились первые переселенцы из Южной Америки. Проложил дорогу из Южной Америки в умирающее тогда село нынешний глава общины Федор Савельевич Килин с родней в 2008 году. Вслед за первопроходцами потянулись в Дерсу и другие старообрядческие семьи, заселившие брошенные прежним населением села дома. С тех самых пор сюда, как в музей, чуть ли не ежедневно наведываются журналисты и корреспонденты со всех уголков государства, и не только российского.
- Вот только вчера англичанин уехал, три дня гостил. А до него приезжали с камерами. Вы нас поймите, нельзя нам "славиться", не положено, вера запрещает. Да и напишут, бывает, такое, будто бы у нас тут все плохо да погибаем мы тут. Наши потом там это читают, и ехать сюда не хотят! Стыдоба! Устали мы от вас, понимаете! - горячится Ульян, но быстро отходит и объясняет нам суть проблемы.
Пытаются они с тестем Федором Килиным убедить своих многочисленных родственников, оставшихся на чужбине, перебираться сюда.
- А как "пославимся", так и не хотят они к нам ехать, говорят "Плохо у вас там, не поедем!" А мы ни на что не жалуемся, все у нас хорошо. Мы вернулись домой и с Божьей помощью все сами решим, все проблемы. Так и напишите, - сетует Ульян.
Показалось, что Ульяну, действительно, не на что жаловаться – за его спиной большой новенький дом, рядом припаркована не самая старая сельхозтехника разного назначения, имеется не новый, но добротный, японский внедорожник. Есть и огород, и хозяйство – куры да около трех десятков коров. На такое состояние, как видится, действительно грех жаловаться.
- Есть небольшие сложности с землей, - все-таки признается Ульян, приглашая нас в свой дом после многочасовой субботней молитвы и обязательной бани.
Все дело в том, что агитируя староверов вернуться на Родину, посольские работники не скупясь сулили переселенцам не только солидные подъемные по федеральной программе добровольного переселения соотечественников, но и землю под посевы в востребованных объемах. По приезду в Приморье подъемные южноамериканским русским выдали, а вот обещанных наделов староверы не увидели до сих пор. Точнее увидеть-то увидели - только вокруг Дерсу стоит-зарастает бурьяном под тысячу гектаров плодородной нивы (а во всем Красноармейском районе незанятой пашни под сотню тысяч гектар), а получить в аренду или собственность не могут и по сей день. Российская действительность оказалась суровее обещаний дипломатов.
- Не дают землю без межевания, а оно стоит дорого. Если даже по самому малому взять – есть фирма, просит по 150-200 рублей за гектар. Откуда у нас такие деньги?, - делится Ульян.
- Свободной земли на сегодня у нас всего 612 гектар и вся она закреплена за староверами. Но межевать мы за них не можем, и в аренду сдать без межевания тоже не можем. Какой-то замкнутый круг, - позже объяснит нам глава Дальнекутского сельского поселения Анна Леонова.
Часть старообрядцев Боливии и Уругвая (практически все – потомки приморских старообрядцев) прибыла в Приморье по краевой целевой программе "Об оказании содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом". Рассчитанная на 6 лет, она реализуется в Приморском крае с 2007 года. Основная цель программы – стабилизация демографической ситуации в крае, которая характеризуется снижением общей численности населения за счет естественной убыли и миграционного оттока. Первоначально программой были определены шесть территорий вселения: 4 городских округа (Артемовский, Дальнегорский, Находкинский, Уссурийский), Пограничный муниципальный район и пос. Восток Красноармейского района.
"Закрепленную", но до сих пор не принадлежащую им землю, староверы все равно старательно обрабатывают – сеют пшеницу, сою, картофель и другие культуры. Урожай убирают с помощью сельхозтехники, приобретенной на выданные по программе переселения подъемные.
Сельским хозяйством во всех его проявлениях староверы занимаются испокон веков, передавая навыки по наследству. К растениеводству и животноводству детей здесь приучают с младых ногтей – обрабатывать землю и выращивать скот у этих славных людей в крови.
- Мы все землеробы, а другого нам и не надо. Этим занимались наши предки, занимаемся мы, и будут заниматься наши дети, - рассказывает Ульян.
Надежда на "трутневский гектар"
Об идее дальневосточного полпреда президента, вице-премьера Юрия Трутнева о раздаче "бесплатных гектаров" на Дальнем Востоке в Дерсу узнали не сразу – телевидения, как и мобильной связи, в селе нет, и никогда не было. Важную новость переселенцам сообщили их родственники из далеких южноамериканских краев, прочитавшие об этом в интернете. С ними староверов Дерсу связывает спутниковый таксофонный аппарат – один на всю деревню.
- Одним вечером явились ко мне толпой и давай распрашивать, что да как, на каких условиях, когда и сколько земли давать будут. А я сама еще ничего не знаю, только слышала, что такая идея обсуждается, - рассказывает Анна Леонова, попутно интересуясь о последних подвижках по этой инициативе.
Рассказываем главе поселения, что готовится законопроект и что землю планируют выдавать в расчете "один гектар на человека" уже с нового года.
К "гектарам от Трутнева" в Дерсу до сих пор сохраняется повышенный интерес. Маячащая на горизонте бесплатная земля без всякого межевания и лишней волокиты здесь востребована как ничто другое. Но ограниченный размер будущих наделов староверов огорчает – привыкшим к успешному освоению сотен и тысяч гектаров пашни потомственным земледельцам пресловутого гектара на человека кажется слишком мало. Но, как оказалось, далеко не всем.
Первым делом интересуется у нас о гектаре и Иван Мурачев – последний из братьев, перебравшийся в Дерсу, в дом которого нас определяют на ночлег.
Чета Мурачевых с восемью детьми перебралась в Приморье из родной Боливии три года назад. Сперва переселенцы обосновались в селе Корфовка под Уссурийском, но, не выдержав тягот непривычной для них мирской жизни, полной соблазнов и греха, подались вслед за родственниками в далекое, но спокойное Дерсу. Уже в России в семье Мурачевых произошло пополнение – у четы родилась еще одна дочка Олечка, девятый по счету ребенок.
Ивану, перед переездом на историческую Родину потерявшему в южноамериканской стране все нажитое имущество, и 11 бесплатных гектаров, которые он сможет получить по полпредскому цензу, лишними не будут.
- В Боливии засеивал соей сотни гектаров, но два подряд наводнения уничтожили весь урожай, а взятые под него кредиты пришлось оплачивать всей техникой. В отличие от многих наших, мы вернулись домой почти ни с чем. Дали бы хоть сколько земли, глядишь и развернулись бы со временем, - говорит Иван.
Обещанного три года ждут
В отличие от зажиточного по местным меркам брата Ульяна, нет у Ивана ни большого хозяйства, ни масштабных посевов. Старенький тракторишко, приобретенный на подъемные средства, подаренный родственниками "на молитву" старенький японский джип, да пожертвованная старшим братом одна буренка – вот и все нынешнее имущество Мурачевых.
Перебравшись в Дерсу, семья первое время ютилась в брошенном своими хозяевами разваливающемся доме с протекающей крышей - более-менее пригодный для проживания деревенский жилфонд к тому времени уже разобрали другие переселенцы. От постоянной сырости начали чаще болеть дети, а у супруги Ивана Александры обострилось стародавние хронические болячки. Так бы и прозябали переселенцы в аварийном жилфонде, если бы не добрые люди, которых для староверов лично нашла их главный сопереживатель - исследователь старообрядческой культуры Дальнего Востока, главный научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН Юлия Аргудяева. Ее стараниями нашелся в Приморье бизнесмен, полностью оплативший Мурачевым покупку стройматериалов для нового дома, который тут же был построен Иваном и его сыновьями. Нынешним летом семья отпраздновала новоселье.
За всех своих добродетелей Мурачевы усердно молятся – просят Бога вознаградить этих людей за их доброту и участие. Но не могут пока попросить Бога за государевых служащих, обещавших им, как и другим переселенцам, всяческое содействие и помощь на новом месте. Три года ждут - не дождутся Иван и его семья ни помощи, ни содействия от чиновников.
Обещаний, как и водится, было много и каких! Сулили и беспроцентные займы, и какую хочешь технику в лизинг. Но в местных банках заморским братьям-бородачам Ивану и Елисею только и успевают давать от ворот поворот – идите, мол, к тем, кто обещал, пусть дают вам и кредиты, и лизинги без залога и бизнес-плана. А идти-то и не к кому – сулившие золотые горы дипломаты далеко, в Боливии, а местные чиновники только руками разводят – мы-то ничего не обещали. Так и бьются Мурачевы с российской действительностью да пока не отчаиваются. По совету добрых людей, как положено, зарегистрировали совместное сельхозпредприятие, подают заявки на кредиты, куда только можно.
- Перво-наперво нужен нам комбайн, чтобы сою быстрее сеять да потом убирать. Стартовать нужно, а без техники никак. Все до копейки вернем, но нужно с чего-то начать. Подсобил бы кто, век бы за него молились, - не опускает рук Иван.
Лес запретов
Об аграрных делах староверы Дерсу готовы говорить бесконечно. Дело своих предков они знают "от и до", по многим сельхознаправлениям даже имеют свои наработки, успешно применявшиеся на прежнем месте. Применяли бы и здесь, тем более, есть кому.
У Ивана четверо сыновей, каждый из которых, кроме как землепашцем в будущем себя не видит. Трое из них – Савин, Никон и Евстафий – уже стоят на пороге взрослой жизни. 18-летнему Савину, как самому старшему, по местным традициям уже давно пора заводить собственную семью. Есть и невеста, да и живет здесь же – в Дерсу. Но перед женитьбой нужно обзавестись молодому парню делом и стабильным достатком, чтобы содержать супругу и последующих детей, которых будет много - сколько Бог даст (а дает по статистике много).
Нужно будущей семье и собственное жилье, но его без денег не построишь даже в Дерсу, окруженном со всех сторон лесистой тайгой. Напилить бы ровненьких сосен, поставить бы новенькую избу молодоженам, погулять всем селом на свадьбе и новоселье, да не тут-то было. Ни одно деревце в лесу просто так не срубишь - чиновники успели начудить и здесь, включив староверское поселение и его окрестности в границы национального парка "Удыгейская легенда" со всеми вытекающими запретами. Позже границу нацпарка все-же подвинули к местам, где живут представители этой малой народности, но природоохранный статус с Дальнекутского поселения не снят до сих пор. Так и живут староверы в разваливающихся домах да смотрят на окружающую их бескрайнюю тайгу - до нужного стройматериала рукой подать, но он под запретом.
Проблема, конечно, и с дровами - рубить-пилить древесину нельзя даже для нужд отопления. Да что там - даже сухостой и вальняк аборигенам в лесу брать запрещают! Но деваться-то некуда и, вопреки запретам, таскают староверы из лесу мертвые и никому, кроме них, не нужные стволы, которыми и отапливаются.
Этого явно недостаточно для отопления жилищ в зимние дни, когда температура опускается ниже –45°C. К таким минусовым температурам южа-
нам-старообрядцам привыкнуть нелегко, тем более что далеко не все они обеспечены хорошей зимней одеждой и обувью.
В настоящее время основные средства к существованию дают собранный с приусадебных участков урожай огородных культур, случайные заработки и остатки подъемных
денег. Многие семьи, особенно многодетные, бедствуют.
Неснятые природоохранные запреты однажды чуть не довели до большой беды. Сильные ливни, которые в этих местах не редкость, сразу в нескольких местах сильно размыли грунтовку, соединяющую Дерсу с внешним миром. Мощные потоки воды унесли с собой сотни кубометров грунта, оказавшихся на их пути, сделав и без того плохую дорогу непригодной для движения на любом транспорте. На две недели село оказалось полностью отрезано от цивилизации. Было бы и больше, если бы не взбунтовались староверы и не потребовали от главы поселения срочно принять меры и отремонтировать дорогу.
- Посмотрели мы на провалы и ужаснулись - в некоторых местах дорогу просто "смыло", - вспоминает Анна Леонова. - Хватились, а где же стройматериала-то столько взять, как доставить до места... Вокруг тайга, а рубить нельзя - особый природоохранный режим. Но делать было нечего, пришлось принимать волевое решение и приняла - дала добро на валку. Общими усилиями свалили 20 стволов и заделали "пробоину", восстановили дорогу на какое-то время. Прилетело мне, конечно, потом за это, пришлось объясняться, что выхода-то и не было другого. Вроде бы, поняли.
Сколько времени проживут самодельные мостики никто не знает, добавляет глава поселения. Каждый, даже небольшой, дождик подмывает поставленные на дороге "заплатки", а любой хороший ливень может оставить только воспоминания о них. Дорога нуждается в срочном капитальном ремонте.
- Ровного асфальта здесь никто и не требует, но поставить элементарные водопропускные каналы, нормальные мосты в местах стоков просто необходимо, иначе история будет повторяться снова и снова, - говорит Анна Леонова.
Сами староверы на дорогу не жалуются - говорят, в Боливии и Бразилии и не по таким ездили. Но ждут, что районные власти все-таки возведут нормальные и долговечные мостики. Пока же после дождей ремонтируют дорогу своими силами.
Жаловаться на жизнь у староверов не принято. У них на все "воля Божья", а тяготы и мытарства - всего лишь необходимая часть их долгого и тернистого пути в Рай. Своими силами и с Божьей помощью готовы решать переселенцы все свои проблемы, хотя кажется, что в глубине души понимают, что не все зависит только от них. До Москвы далеко, а до Бога, которому они молятся по сохраненному дониконианскому укладу, все-же высоко. И без помощи местной власти, без политической воли и выполнения ранее данных обещаний, мытарствам южноамериканских "новых русских" длиться еще очень долго.
Трагическая судьба их гонимых за веру предков, доказывает, что верить в счастье и светлое будущее на далекой Родине, которая пока не оправдала их ожиданий, они умеют лучше многих.
Таким образом, все 15 семей (около 70 чел.) старообрядцев, переселившихся в течение последних лет из Уругвая и Боливии в Приморье, оказались в с. Дерсу.
Но может ли любая, даже самая крепкая, вера быть бесконечной, есть ли у нее какой-то разумный предел? Где та точка невозврата, пройдя которую, прибывшие в Приморье старообрядцы повернут в обратном направлении, бросив желанную землю зарастать бурьяном, а построенные дома - гнить и разрушаться? Печальные примеры в Дерсу уже были - несколько семей уехали искать счастья в других местах.
- Была бы специальная программа помощи, адаптированная под них и их жизненный уклад, дождись они выполнения всех обещаний - через несколько лет не узнали бы мы эти депрессивные края, - уверена Юлия Аргудяева. - Там, в Южной Америке, сидят на чемоданах тысячи старообрядцев, сидят и ждут от своих первопроходцев в России историю успеха. И, если они ее дождутся, будьте уверены, мы увидим их массовое возвращение своих соотечественников в Приморье, чего так долго ждем. Надеюсь, что дождемся.
Дерсу. Часть 1
Journal information