У зверей нет понятия верности. Дело в том, что верность в человеческом понимании связана со свободой выбора.
Предполагается, что у нас есть возможность выбора - быть верным или неверным. То есть мы можем выбросить на помойку кота, который жил с нами 20 лет, а можем и оставить. У нас всегда есть возможность выбора. Выбор быть верным или неверным.
У людей есть такая внутренняя свобода, они каждый раз выбирают. У зверей нет такого выбора, нет и представления о свободе. Значит, они не знают, что такое верность.
Например, кошка заботится о котятах до тех пор, пока они не вырастут. После, она уже перестает о них так заботится. Не уверен, что она продолжает считать их своими детьми - как это выяснишь? Котята выросли - материнские инстинкты отключились. А пока они работали, кошка делала всё для своих котят.
Кошка не чувствует (или не воспринимает) себя ответственной за них, ведь понятие ответственности находится для неё в тех же категориях, где и понятие верности. Так как есть возможность выбора быть ответственным или не быть.
Там же где существует только инстинкт, как в случае с животными, эти понятия (представления) не действуют. Никак нельзя их применять к существу, которое руководствуется только инстинктами.
Поэтому, если у животных и есть память о прежней жизни и прежних хозяевах, то чувство осуждение испытывать оно не будет.
В данном случае осуждение также связанно с пониманием (представление о) возможности выбора. Мы понимаем, что возможен выбор, и именно поэтому мы можем осудить или оправдать того, кто бросил или не бросил кота.
И если нас бросили, то мы мучаемся от осознания этого факта прежде всего потому, что понимаем: у предавшего выбор был. Он мог и не бросить. Именно факт такого выбора обуславливает наши душевные терзания. Наши мучения связаны с наличием у нас у всех свободы.
Животное так не может. У него свободы нет. Даже если оно сбежало от хозяев, то не потому что это был его свободный выбор, но потому что так захотелось. Животное следует инстинкту. Для него нет всей совокупности понятий и представлений, связанных со свободой, как у людей.
Следовательно, выброшенный на свалку кот не будет мучиться от воспоминаний, не будет переживать от предательства хозяев, мучиться, "как они могли?!". Возможно, ему будет физически нехватать хозяев, он будет хандрить от лишения привычной ласки. Но моральные терзания он точно испытывать не будет.
Понятие предательства входит в комплекс, связанной со свободой. Животное не будет мучиться, так как у него нет у такой полярной системы категорий: "предательство-верность". Для животного это просто есть ход вещей. У него как бы отрезан весь этот комплекс переживаний, потому что у него "отрезана" свобода. Если у кошки отобрать котят, то ей будет не хватать их физически. Но не более того.
Конечно, выброшенному на свалку коту плохо, и он будет дальше решать свои проблемы. А мучится от того, что его бросили, не будет, так как, повторяю, это мучение также связанно с наличием свободы, возможности выбора.
Возможно, у животных и есть какой-то элемент сознания, воспринимающий свободу, но человеческое понимание свободы, равно и всё, из него вытекающее, им недоступно. Разве животное может, например, решить с горя наложить на себя руки? А человек может. Он может настолько сильно мучиться, испытывать такие душевные терзания, что смерть будет казаться ему выходом из положения. Причём это касается и ситуации, когда он сам совершил прегрешение.
Наше сознание сильнее наших инстинктов. Оно вытесняет их. Впрочем, не всегда, и не у всех.
Что сильнее в человеке: инстинкты или же его человеческая сущность? – вот в чем главный вопрос. Конечный результат связан с тем, что победило. С одной стороны, люди, выбросившие старого кота, поступили в соответствии со свободой выбора, то есть как бы по-человечески. У них было свобода выбора, и они выбрали данный путь.
Парадоксально то, что выбор-то был противоположный. Они поступили как животные, избавившись от ненужной особи. Человечность же заключалась бы в том, чтобы оставить и выхаживать старенького кота до самой его смерти. Так что выходит, люди, выбросившие или сдавшие в приют такого кота, поступили бесчеловечно, как животные. Мы люди лишь тогда, когда несём ответственность, проявляем человечность, заботимся.
Здесь мы выходим на новый виток рассуждения. Сама ситуация возможности выбора между добром и злом диктует нам необходимость выбора человечности, обязанность предпочитать добро.
Выбор выбором, но мы вынуждены предпочитать добро, потому что, поступая так, как нам выгодно, мы уподобляемся животным.
Эта максима, что мы обязаны выбирать добро, вытекает из самой возможности выбора, это как надстройка над нашей свободой, её логическое продолжение, "свобода штрих". Без этого возможность выбора оказывается недостаточной.
Впрочем, особенность человека заключается в том, что у него ничего не существует в чистом виде. Ведь часто человек действует под влиянием инстинктов.
В свое время много общался с рефлексотерапевтом, которая лечит больных – инвалидов, в основном детей, но и взрослых тоже. Она много лет стажировалась в Китае, специалист высочайшего уровня. У нее лечилась наша политическая элита, все эти зюгановы, жириновские и прочие. Она рассказала, что подавляющее большинство мужчин бросают своих жен, если те тяжело заболели. Был такой случай: к ней попала тяжело заболевшая красивая молодая женщина. Было ясно, что муж хочет от неё уйти – однажды оговорился об этом. Врач пообещала, что через полгода поставит ее на ноги. Он тем не менее все равно жену бросил, хотя врач слово сдержала.
Мужская гуманность своеобразна. Мужья не жалеют своих жен. Того органа, которым жалеют - души - у мужчин совсем мало. Потому что мы по своей сути неэмоциональные существа. Когда я написал об этой истории в журнале, читательницы были поражены. В комментариях началась бурная дискуссия, и одна комментаторша написала: «Вот какие мужчины безжалостные эгоисты», а та самая врачиха в разговоре со мной сделала интересный вывод: «Значит, женщина по своей сути гуманнее, чем мужчина».
Тем не менее, я её опроверг. Женщина действует под влиянием материнского инстинкта. В данном случае, представленного в виде жалости. Если женщина пожалела кота и взяла его домой, а затем выходила, то мы не можем выяснить, сколько процентов здесь было материнского инстинкта, а сколько процентов свободы выбора человека, так как она вкладывала свои ресурсы.
Мы не можем сказать, что "женщина это животное" и потому в силу одного только инстинкта она взяла этого кота. Мы не можем измерить, сколько в этом поступке было человечности, гуманности, желанию помочь ближнему. Жалость к коту, жалость к слабому, конечно была связана с материнским инстинктом. Вообще жалость инстинктивна. Но поступила-то женщина по-человечески, так как ограничила свою свободу и потратила какие-то материальные ресурсы на этого кота. Когда мужчина бросает больную жену, то также поступает в соответствии с инстинктами: животному нет смысла заботиться о больной особи, он найдёт себе здоровую самку. Но тем самым мужчина должен признать, что в данном случае он поступил как животное, не по человечески. Да, человеческий выбор у него был. Но инстинкт возобладал над человечностью. Наш герой, бросив больную жену, как бы отверг человеческое в самом себе. Причём полностью. Ибо человеческое заключается в человечности. В пренебрежении своими удобствами и удовольствиями во имя чувства долга.
Нельзя сказать, почему именно женщина так поступила, точно ли в ней действовал животный инстинкт. Когда муж бросает тяжело больную жену, то он однозначно действует под влиянием инстинкта.
Невозможно в каждом отдельном случае выделить, сколько процентов инстинктивного, а сколько человеческого. Все это работает вперемешку, и каждый случай индивидуален. Можно лишь сказать в самом общем виде, что если есть чувство жалости, то оно связано с материнским инстинктом, а забота, какие-то целенаправленные усилия - это уже чисто человеческая вещь. Ведь она не была обязана заботится об этом коте.
(Благодарность любимой девушке за набор текста:)
Journal information