Когда я служил в церкви, то у нас был дьякон немолодой, отец Борис. Хвастался, что происходит из донских казаков, что его дед - полный Георгиевский кавалер. При ходьбе держался так, что мы с другими алтарниками постоянно острили, что ему не хватает эполетов. Особым образом поводил плечами, даже когда кадил храм на "Херувимскую"))
Хороший человек был, мне терпеливо и много рассказывал об общих принципах церковного благочиния и благолепия. О том, что неблаголепно, когда ножки лавки видны из-под покрывала. Или закладка у книги должна быть именно такой ширины и такого цвета. И напольную свечу после Пресуществления надо выносить и ставить вот так, а не эдак.
Вообще, я от него много полезного узнал. Он привил мне вкус к той, почти ушедшей красоте. Он был носителем настоящего русского духа, ещё того, дореволюционного. Такие в 90-е годы ещё встречались.
Или я во время Литургии стою посреди храма (в расшитом золотом облачении, с длинной бородой:), уже прочитал зачало из Апостола, он торжественно выходит на солею с напрестольным Евангелием, держит его над головой, а сам косит на меня глазом, и негромко подаёт тон, которым надо возглашать сегодняшний Аллилуарий: "Игорь, do!" И я такой, высоким певучим голосом, на весь храм: "Уста праведнаго поучатся премудрости, и язык его возглаголет суд!". И, пока мои слова повторяет хор, негромко говорит: "Молодец, попал!" Или осуждающе качает головой: "Не попал!"
Он был чрезвычайно самобытной личностью. Впрочем, все дьякона в РПЦ - страшные оригиналы. О каждом можно рассказывать да рассказывать. И, как и все дьякона, он очень много пил. После литургии подходит к нам, в алтаре, стоит невдалеке, и так робко покашливает в кулак, как бы намекая - не осталось ли немножко кагора? Мы, естественно, подзывали его и наливали.
Мы его очень любили. Он был невероятно симпатичный и беззлобный человек. В нём было нечто неуловимое, что притягивает. В Церкви вообще люди как-то очень резко поляризованы - либо совсем хорошие, вот прямо ангелы, либо плохие, дерьмо-дерьмом. Средних я даже и не встречал))
Любимая его шутка была - что в РПЦ есть только один непьющий дьякон. Стоящий на Театральном проезде первопечатник Иван Фёдоров (он был дьяконом одного из московских храмов). И ещё, у него был классический красный нос))
Отец Борис и рассказал мне потрясающую вещь. Прежде чем рукоположить дьякона во священника, в Патриархии всегда тщательно выведывают, пьёт он, или нет. Рукополагают, только если пьёт. И вот почему.
Если дьякон не пьёт, то может делать это только в двух случаях: либо от слишком большого ума, либо от высоких жизненных принципов. А тогда рукоположение его всегда есть риск. Вдруг он, от своего ума, ударится в ересь? Начнёт говорить лишнее... Или перейдёт в РПЦЗ и паству за собою уведёт. Умные люди трудноуправляемы...
Поэтому и рукополагают только пьющих. Раз пьёт - значит, нормальный. Такой как все. От него не получишь неприятных неожиданностей.
* * *
Вдруг подумалось, что у нашей власти почти наверняка есть аналогичный критерий продвижения чиновника. Если ворует, берёт взятки как все - значит можно двигать вверх без риска.
Journal information