Игорь Лебедев (kot_begemott) wrote,
Игорь Лебедев
kot_begemott

Category:

"Среда, развившая чувствительность"


"Коммерсант" ведёт интересный проект, когда из книг иностранцев, живших в России выбираются 16 самых интересных цитат. Некоторые из них я прорыл и выбрал самое интересное.

И в коммунистические, и в царские времена имелись преданные и честные слуги государства. Но сама система была помехой проявлению инициативы как в области государственного управления, так и в сфере бизнеса. В конце концов, как царский, так и коммунистический режимы пали из-за их неспособности эффективно использовать таланты людей.

Это страна, где ложь была возведена в принцип поведения, и потому такие понятия, как Правда, Честь, Преданность, Мужество сохранили свой смысл для самых простых людей, которым постоянно приходится делать выбор, с каким англичане не сталкивались уже лет триста, со времен гражданской войны. Нас эти высокопарные слова смущают. Для русских они — неотъемлемая часть повседневной жизни.

Пафосные речи о русской славе находятся в горьком противоречии с тем, какая участь постигла на самом деле павших воинов. Их десятками тысяч попросту оставляли гнить там, где они пали, останки их были анонимны, пока благочестивые люди не начали проводить их эксгумацию и идентификацию спустя 40, а то и больше лет после боев.

(Родрик Брейтвейт «За Москвой-рекой. Перевернувшийся мир»)

Почему русские столько пьют? В этом винят холод, царистское поощрение производства водки, тяготы гражданской и мировой войн и общественную терпимость к пьянству. <...> Парадокс в том, что в тот момент, когда средний горожанин начинает лучше есть, лучше жить и больше получать, чем когда-либо раньше, уровень его склонности к алкоголю также достигает рекордных показателей.

Миллионы людей не интересуются никакой конструктивной деятельностью. Для них отдыхать — значит не делать ничего в буквальном смысле. Европейцы, особенно взрощенные протестантской этикой и чувством вины, возникающим из-за праздности, не могут понять, как русские могут быть так счастливы, делая так мало. Но они могут.

Русских впечатляет превосходная степень. Для русского человека большой значит красивый. Идея о делении на более мелкие единицы для повышения эффективности не только противоречит всей советской доктрине, но чужда базовому самоощущению русских, их ощущению своей страны и общества.

Концепция золотой середины, древнегреческого идеала умеренности, не находит отклика в русском характере. Напротив, русские сознательно ищут избытка. <...> Весьма часто они демонстрируют два противоположных полюса эмоциональной шкалы одновременно.

(Майкл Биньон. "Жизнь в России" http://www.kommersant.ru/doc/3013883)

Интересно, что в России один из распространенных способов выражения протеста в духе наших "мини-шестидесятых" — увлеченность всем дореволюционным.

В России вопросы жизни, смерти и свободы, подобно незваным гостям, всегда находят способ проникнуть в самые легкомысленные беседы.

Порочность системы поддерживается в основном не желанием сохранить саму систему, а самыми низкими личными мотивами, преобладающими в человеческой природе.

Американцы сотворили с овощами то же, что русские с архитектурой: погнавшись за размером, забыли о вкусе.

Здесь обычные люди демонстрируют такую страсть к искусству и литературе, которую в Америке приняли бы за позу. <...> По-видимому, более жесткая среда развивает чувствительность. Впрочем, эта идея не нова — примеры людей, живущих на островах, в тюрьмах и монастырях, свидетельствуют о том же.

Протестантская этика не смогла здесь укорениться. Природа русского человека явно содержит недостаточные запасы чувства вины за безделье или проживание за чужой счет; распространенные здесь щедрость и взаимозависимость сделали подобные ситуации вполне обыденными.

(Андреа Ли «Русский дневник»)

Я заметил, что символ Советов стоял на всем, на чем только можно. Это усиливало впечатление монастыря, ведь религиозные люди любят всюду помещать свою символику — даже на мебели и на нижнем белье.

Мой первый взгляд на российскую землю меня не впечатлил. Я увидел не флотский штаб великой страны, а скорее руины амбициозного проекта. Да, пристани, здания, памятники, но жизнь, казалось, покинула эти места... Кронштадт был похож на свежий труп, еще сохраняющий красоту человеческого тела, но с большой скоростью приближающийся к разложению.

Вид русского берега во многом объяснил мне причину русской меланхолии и тех странных всплесков очевидно обессмысленной активности, которые характерны для русской истории. Земля выглядела такой огромной и неухоженной, населенной самыми мрачными духами природы, что несчастный человек, работающий в таких условиях, просто вынужден находить спасение в восхитительных безумных выходках.

В России организовано все, кроме здравого смысла.

В России нельзя прожить без споров. Жизнь здесь так конденсирована, все такое новое и в таком вулканическом состоянии, что самое простое обсуждение превращается в спор со смертельным исходом.

Даже после того, как они уже выиграли войну и наслаждаются плодами победы, они желают говорить только об ужасах прошлого, предлагая свои несчастья как драгоценный подарок. Я часто слышал, как революционеры с восторгом рассказывают о пережитых пытках, напоминая пожилых женщин, хвастающихся болезнями.

В России политика так занимательна, что впитывает все таланты в стране. Даже те, кто желает посвятить жизнь литературе как форме творческого выражения, делают это по политическим мотивам, а не из любви к чистому искусству.

(Лайам О'Флаэрти «Я был в России» http://www.kommersant.ru/doc/3054552)

Центральный пункт программы — отчет, зачитанный Иваном Капитоновым, партийным секретарем по кадрам. Как и большинство советских речей, форму которым задал Сталин, эта напоминает литургию в фундаменталистской секте с добавлением статистики для придания наукообразности.

Процесс Синявского и Даниэля не просто способствовал разочарованию старых лояльных либералов и молодых писателей, но непосредственно создал из жены Даниэля революционную героиню таких достоинств, придумать и сконструировать которую западные пропагандистские агентства с их миллионами даже и мечтать не могли.

Русские — глубоко духовный народ с трагическим взглядом на жизнь, относительно безразличный к западному материализму, фундаментально анархистский и подозрительный по отношению к любой власти.

Блестящая интеллектуальная аристократия, разрывающаяся между Европой и традициями предков, между западными научными, техническими и эстетическими ценностями и верой в уникальность России, в ее особую духовную миссию.

Западные люди склонны к нетерпеливости. Мы часто приходим к заключению, что так продолжаться не может,— однако может и продолжается. Перемены и решения, которые на Западе были бы "неизбежными" в течение дней, недель или месяцев, слишком часто в русской и советской истории откладывались на годы и даже десятилетия.

(Анатоль Шуб «Новая русская трагедия» http://www.kommersant.ru/doc/3002062)

Было ясно, что под нами на гигантской равнине рассеян несомненно один из величайших народов мира — одаренные, чуткие люди, способные перенять и приумножить любой человеческий опыт, люди, до странности терпимые к жестокости и безалаберности, однако же очень внимательные к нравственным вопросам, мужественные и плодовитые, удивительно выносливые и живучие, глубоко уверенные, что им суждено сыграть ведущую роль в мировой истории, и страстно этого желающие.

Эта власть лучше всех знает, какие богатства, возможности и опасности таит в себе русский народ. Она держит этот народ в узде и не допустит, чтобы какое-то внешнее влияние коснулось этих людей. Важно, чтобы они не только не боялись внешнего вторжения, но и не искали помощи извне. Советское правительство всегда должно казаться единственным источником милости и щедрот для верных и праведного гнева для неверующих и непокорных.

Потрясающее здоровье, природная витальность — вот чем очаровывает Россия чрезмерно цивилизованного, нервного иностранца. И его не останавливает тот факт, что сам он не выдержал бы здесь и полугода, что он был бы раздавлен, как здесь давят все, в чем есть хоть какая-то слабость.

Бедная Европа! Она, конечно, кажется загадкой сотням тысяч американских туристов, посещающих ее ежегодно. Но ее тайны и очарование принадлежат прошлому, не настоящему. <...> Исключение — Россия, где до сих пор живы жестокость, страдание, ужас, надежда и жертвенность,— то, что мало кто из американцев может хотя бы надеяться постичь и что находится вне американского образа мыслей.

Благожелательный иностранец не может помочь русскому народу, он может помочь только Кремлю. И, напротив, он не может навредить Кремлю, он может только навредить русскому народу. Так устроена эта система.

Как же глубоко симпатизируешь русским, когда сталкиваешься с их настоящей жизнью, а не с пропагандистским притворством их власти.

Для меня было неописуемой радостью вновь оказаться среди этих людей — с их потрясающими, бьющими через край теплотой и жизнелюбием. Иногда я чувствую, что я бы лучше отправился в ссылку в Сибирь вместе с ними (что, разумеется, немедленно случилось бы, будь я советским гражданином), чем жил на Парк-авеню среди нашего скучного народа.

(Джордж Ф. Кеннан "Дневники Кеннана" http://www.kommersant.ru/doc/2984264)
Tags: Восток - Запад, русское, цитаты
Subscribe

  • Почему современные мужчины хотят быть с женщинами?

    Знают их недостатки, обо всем читали, и тем не менее. Дело в том, что женщину чертовски приятно баловать. Это так же приятно, как баловать…

  • Кому Больше Выгоден Эгоизм

    «Вопреки гипотезе исследователей в странах, где высок уровень жизни и гендерного равенства (например, в Швеции и Финляндии), юноши в большей…

  • Свобода и мужская неверность

    Поклонение свободе (причём мифологизированной) в конце 80-х и позднее обьясняется довольно просто. В предыдущую эпоху было слишком много несвободы,…

Buy for 500 tokens
***
...
  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 6 comments