(Материалы конференции "Пути развития России в условиях международной напряженности", Барнаул, июнь 2017 г.)
...Резкие изменения произошли в 2014 году. Мы имеем принципиально иной политический режим. Если до 2014 года систему можно было назвать корпоративистской, теперь она сдвинулась в сторону "султанизма". Произошли масштабные изменения в элитах.
В ближайший год мы увидим изменения в модели, поскольку кризис вызывает запрос на модернизацию, а система была выстроена так, чтобы стоять на месте. Резервы стояния на месте близки к исчерпанию, придется двигаться, по Кудрину или Глазьеву – значения не имеет. Как только система начнет двигаться, она покажет, что меняться не в состоянии. И тогда на ходу придется проводить серьезные коррективы, – предполагает профессор Николай Петров.
Что случилось с элитой? В 2014 году произошло изменение базы легитимности режима – переходом от электоральной легитимности к вождистской. Снизилась зависимость элиты от граждан. Произошел сдвиг к номенклатуре: влиянием пользуется не личность, а позиция, на которую человека можно назначить или убрать. Фигура в номенклатурной системе встроена в вертикаль, зависима от начальников. Логика действий политика в этой системе иная, чем в элитной. Роль элиты как самостоятельного актора уменьшается. Происходит подавление потенциального сопротивления в элите любым изменениям политического курса. Репрессии уже не точечные, но и не массовые. Уже пять губернаторов сидят, причем в нескольких случаях, как и в МВД, речь идет об ОПГ.
Принципиально то, что процесс централизации шел так, что при Путине вместо федерации ханств мы получили федерацию корпораций, когда ФСБ или "Газпром" выглядели как государство в государстве. Сегодня и эта схема ломается. Регионы не получают власти, а центр берет на себя функции корпораций, – отмечает Николай Петров. – Модель элиты уже не "Политбюро-2.0", а "царский двор". Лидер очень удален от слуг, а не от соратников, как раньше. Репрессии, которые мы наблюдали два года, и жестко проведенная декорпоративизация с уголовными делами, привела во многих случаях к замене прежнего руководства людьми извне. Уже не работают старые правила для региональных лидеров: надо давать хороший результат на выборах, избегать конфликтов, тогда не будешь иметь проблем. Но никто не знает, а каковы новые правила. И чрезмерная репрессивность без ясных правил парализует систему. Оказывается, что лучше вообще ничего не делать.
Политическая система: произошло ослабление и без того слабых публичных институтов: ликвидация арбитражного суда, прямых выборов мэра. Осталась одна вертикаль власти. Но жесткая структура хороша, когда все стоит на месте. Она не приспособлена к переменам. Примат контроля, который мы наблюдаем, входит в противоречие с задачами развития, которые надо решать. Сейчас мы видим переходное недолговременное состояние системы, через год она будет иной, и нет уверенности в том, что она станет лучше.
...Если не получается замириться с Западом, может быть реализован сценарий изоляционистский, с усилением репрессивной составляющей. Власть боится реформ, так как опасается, что от любых перемен их система рухнет.
...Переход на смешанную систему выборов, ставка на низкую явку, управляемая партийность привели к зачистке политического поля.
...По пропорциональной части власть гарантировала "Единой России" более половины голосов. Власти делали ставку на низкую явку в городах, фальсификация составила около 12 миллионов голосов, из них 5 миллионов якобы голосующих на дому, в больницах, спецучреждениях. В итоге произошло искажение представительства, когда в Думе стали лучше представлены регионы с аномально высокой за счет приписок явкой (Кавказ, Кузбасс, нацреспублики).
Департизация стала основным трендом, влияние партий снизилось, самоуправление уничтожено, все площадки, где выступают новые силы, – уничтожаются. Состав Думы изменился: стало больше бывших мэров, бюджетников и членов команд губернаторов. Меньше профессиональных политиков и бизнесменов. Это Дума спящего конфликтного потенциала: при ослаблении контроля возможны конфликты между бизнесом и бюджетниками, ставленниками губернаторов и городов, представителями крупных городов и национальных республик, получивших на 25 мест больше положенного за счет аномальной явки. Пока Дума спит, спят партии, возник политический вакуум, и эту пустоту заполняют радикальные внепарламентские политики, – указывает Александр Кынев. – Власть усугубила ситуацию слишком неконкурентными выборами. Чувство меры отказало. Можно было провести выборы нормально, а сделали как всегда. Это ошибка, мы наблюдаем массовое отчуждение групп и граждан от Думы и партий – система их не представляет.
Акции протеста говорят о глубокой фрустрации в обществе, люди теряют надежду, что их кто-то защитит. Идет распад ткани общественной жизни. Граждане, которые объединяются вокруг Навального в коалицию, – это часть процесса отчуждения. Умная власть должна была бы в ответ создавать легальные институты, восстановить то, что разрушено. Если ответ Путина будет не умный, а жесткий, вытесненная часть общества будет расти, возникнет сценарий сноса. Вопрос – когда?
...У нас возник султанат, есть не элита, а двор, и есть спящие политические институты. Политики нет, остались только политтехнологи...
до 2014 года 60%, которые одобряли деятельность Путина. После Крыма эта цифра выросла до 86–88%. Это 20 миллионов человек. Это сторонники преобразований в России. Они бы их поддержали, но события на Украине и взятие Крыма лишили эту часть общества видения перспективы, и эти люди примкнули к большинству, которое концентрируется вокруг Путина на позиции антиамериканизма (70%) и "Крым – наш" (78%). Сегодня 81% – поддерживает Путина. Их логика: "Когда мы взяли Крым, мы поступили как великая держава". Присоединение Крыма приравнивается к победе в 1945 году.
Большинство считает окружающие Россию страны не как раньше – "партнерами и конкурентами", а с 2015 года уже "конкурентами и врагами". Ситуация страны-изгоя в глубине души россиян беспокоит, но и воодушевляет: "Если враги тебя не любят, ты поступаешь правильно и хорошо". Россияне понимают, что санкции влияют на их доходы, но это не отменяет требования 60–70% продолжать то, что делаем, стоять на своем
...Мы видим, прежде всего, моральный протест. Это нежелание молодежи жить в состоянии унижения. Они требуют публичной, а не закулисной политики. У участников манифестаций не было страха, а была злость. Мне говорили: "Лучше 15 суток, чем 20 лет в нищете".
...Много говорилось о перспективе развала экономики в результате кризиса и в связи с санкциями, но выяснилось, что Россия может жить в состоянии застоя, с темпами роста ВВП с 2009 года в среднем ниже 1% в год. Идет длительный период отставания России от мировой экономики...
Когда взяли Крым, сделали шаг, который в принципе невозможно исправить. У инвесторов создали впечатление, что Россия является "горячей точкой", а не развивающейся страной, и инвестировать в нее слишком рискованно, в мире есть много мест много лучше. Некоторым недавно казалось, что Путин вот-вот договорится с Западом о снятии санкций, но теперь ясно, что так вопрос в обозримой перспективе не стоит. В итоге Россию на долгие годы ожидает стагнация.
Полный текст: https://www.svoboda.org/a/28560633.html
Journal information