....Четыре года назад было объявлено о реформе РАН. Реформа упраздняла прежний трехсотлетний статус академии, превращая ее в клуб, лишенный полномочий, реальное управление деньгами и маетностями было передано новоучрежденному ФАНО, возглавленному молодым эффективным менеджером.
Сама академия подверглась тому, что сейчас называют допэмиссией, а во времена Цезаря и Октавиана называли “разбавлением сената” – в РАН на равных с прежними “бессмертными” правах были зачислены члены медицинской и сельскохозяйственной академий. С соответствующим уничижением прежней курульной знати
Наконец, применительно также и к науке была провозглашена любимая идея идеологов из ВШЭ – “Учиним все как в Англосаксонии”. Научные изыскания должны быть перенесены вместе с финансированием в университеты, а прежнюю систему академических институтов надобно сдать в архив
Хороша или не очень хороша была такая решительная реформа (лишь немного смягченная по итогам хождения академиков к Владимиру Путину) – но она состоялась. Кажется, четыре года – достаточный срок для того, чтобы проявились достоинства и недостатки принятого решения, стало понятным, что получилось, что не получилось, в чем проявилось очевидное небрежение исполнителей, а что было мертворожденным с самого начала. Разбор полетов имел бы очевидную ценность.
Дмитрий Ливанов, наиболее горячий приверженец принципа “Карфаген должен быть разрушен”, уже год не глава Минобра, теперь он занимается экономическим сотрудничеством с Украиной и так занят этим сотрудничеством, что о нем ничего не слышно. Другие высокопоставленные реформаторы академии, однако, при прежних должностях – Ярослав Кузьминов, Андрей Фурсенко, Владимир Мау, Анатолий Чубайс четыре года назад выражали реформе горячую поддержку, а иные сами принимали в ней непосредственное участие. Но и от этих важных лиц разбора полетов мы не услышали. Как будто реформы РАН и не было – или это такая маловажная вещь, о которой что же и вспоминать.
Пять лет назад Россия вступила в ВТО. Срок тоже приличный для того, чтобы взвесить, что наша страна от этого членства приобрела и что потеряла. И здесь в точности та же картина – важные персоны, полагавшие душу за это членство, теперь молчат, как стойкий румынский комсомолец
Список реформ, сперва навязываемых как картофель при Екатерине, а затем вовсе не упоминаемых, как если бы речь шла о чем-то неприличным, можно множить и множить.
Что наводит на две мысли.
Во-первых, если бы мероприятия были благодетельны и принесли бы пользу народу и государству, гробовое молчание вряд ли имело бы смысл – напротив, своими неоспоримыми заслугами скорее бы похвалялись. “У победы всегда много отцов, и только поражение – сирота”. Сиротство реформы есть показатель ее качества.
Во-вторых, если отцы реформы с такой легкостью от нее отрекаются – “Я – не я, и лошадь не моя” – это говорит о степени их ответственности и представляет собой важную рекомендацию на будущее. Если прежние реформы оказались сиротами, а папаша не при чем, то не постигнет ли точно такая же судьба и грядущие реформы? Тем более, когда коллективный папаша все тот же.
Максим Соколов
https://um.plus/2017/07/21/reform/
Journal information