(Расшифровка диктофонной записи)
Я собрал подборку высказываний с Пикабу, где была история о нашем производстве. О том что руководители частных фирм не хотят платить нормальные деньги своим собственным сотрудникам причём высокого уровня, которые достойны высокой зарплаты. Причём не хотят платить даже в тех случаях когда обязаны, например за переработку или в неурочное время и так далее.
В то же время, нанимая людей со стороны, вот им готовы платить огромные деньги. Хотя это вообще непроверенные люди. То есть ещё не факт что они окажутся специалистами. Почему своим платят мало, а чужим готовы платить много? Почему на своих свойственно экономить?
Первое и самое главное - если им много заплатить, они привыкнут и будут потом требовать такую же зарплату.
Вот одна из таких историй. Есть сварщик высшего разряда. Он отлично знает сколько стоит сварить ту или иную деталь. На рынке существуют уже установленные расценки. Он получал 120 тысяч. Предприятие начало на нём экономить, начали платить на 30 тысяч меньше. Он ушёл. Они такого теперь не найдут. Или они будут предлагать 150 тысяч чтобы хоть кого-то заманить. Почему экономят на своих?
Во-первых, у русских есть одна очень вредная штука. Они считают что всё что есть сейчас, оно будет всегда. То есть никуда никто не денется. Всё останется так, как им захочется. Поэтому они не чувствуют другого. Они вообще не думают что и как ему и так далее. Что вот я сейчас возьму и любой ценой сэкономлю. А то, что ты рушишь всё предприятие, да это как то потом, об этом даже мысли нет. Это вот тот самый пример, когда на одном человеке держится не всё может быть, но очень многое. Нацеленность на конкретный, вот этот мелкий, сиюминутный результат. При этом надеются на авось. Авось пронесёт.
Само понятие "авось" надо перевести на какой-то наукоподобный язык. Тогда мы имеем некую глубинную вера в стабильность.
Русские люди живут ценностями выживания. Это базовые наши ценности. Ценности выживания звучат следующим образом: "не было бы хуже, пусть останется как есть". Если я, руководитель предприятия, экономлю на ценном работнике, почему я не руководствуюсь ценностями выживания, "а вдруг будет хуже"? Где связь одного с другим? Разве здесь нет противоречия?
Я служил в храме в очень голодное время, 92 год. Мне платили в месяц 10 долларов. И я хорошо знал, что в церковной казне были деньги, у меня были неформальные отношения с настоятелем, о. Герасимом. Храм находился в двух километрах от Кремля, это бывший женский монастырь. Там была башня, которую настоятель сдавал под офис. Ему за этот офис не платили аренду, а просто подбрасывали время от времени хорошие деньги. Ну и вот он как-то взял и рассказал мне сколько денег ему подбросили. Там была головокружительная сумма. Настоятель мог бы платить нам по 100 долларов и даже не заметил бы разницы. И вот мы сидим с ним на трапезе после литургии и общаемся неформально. Я говорю: "слушайте батюшка, я хочу просто вот понять, а почему вы так мало платите людям если у вас столько денег есть? Вы же можете раза в три поднять зарплату и это даже незаметно будет". Он говорит: "да, но знаешь в чём дело, мне вот надо храм перекрыть, я буду перекрывать листовой медью, мне может денег не хватить". Я говорю: "ну перекройте оцинковкой". Отвечает: "надо сразу делать хорошо, на века, а так я людям буду платить и все деньги спущу, на храм ничего не останется".
Такая вот базовая русская вера, что люди - это расходный материал. Эта фраза, что "бабы новый нарожают", она ведь гениальна. Интересы фирмы важнее чем интересы людей. Людьми можно пожертвовать. В Японии тоже интересы фирмы важнее интересов людей. Но там людьми не жертвуют. Их ценят.
И вот здесь я хочу подойти к интересному архетипу, который я раскопал совсем недавно. Он звучит следующим образом. У русского человека, это может быть связано даже с выживанием, но это связано ещё и с базовыми архетипами, доставшимися нам от животного мира. Есть деление на "свои" и "чужие".
В тексте про финансирование партий это деление на "своих" и "чужих" очень хорошо показано. Когда русский человек финансирует свою партию, как частное лицо, он начинает мыслить категориями купли-продажи и тогда он относится к партии, как к купленной вещи. Это отношение отстранённое, потому что между нами появились деньги. А к партии он хочет относиться как к "своим".
На что мы прежде всего смотрим? На лидера партии. Вот "свой" он или не "свой". Русский человек делит всех на "свои" и "чужие". Есть "свои" и есть"чужие". И вот здесь мы получаем парадоксальный вывод из этой ситуации. Я руководитель фирмы, и те кто на меня работают, они "свои". И от "своих" мы ожидаем жертвенности. Вот я служил в одном храме. Небольшой деревянный храм, обслуживающий Бирюлёво, маленькое деревянное строение. Настоятель приехал из Америки, такой современный и прогрессивный. Такие прогрессивные речи читал за общей трапезой. Я как-то попросил у него повышение зарплаты потому что у меня должен был родиться ребёнок, он платил тоже 12 долларов в месяц. Потом у меня на следующий день был выходной. И вот мне рассказывали, что он на общей трапезе он начал такую недовольную речь, что как это Кот Бегемот смеет требовать зарплату побольше, если он и так должен быть доволен, что служит в таком святом месте.
Я "свой". "Своим" всегда можно пожертвовать. А вот "чужой" - там уже логика купли-продажи. Вот почему на "своём" экономят, стараются ему недоплатить. А "чужому надо платить столько, сколько положено, потому что здесь уже рыночные отношения.
"Свой", он как бы вассал. Он как бы туземец колонизируемый. Он в каком-то смысле даже раб. Куда он денется? В глубине это отношение как колонизатор к колонизируемому. Как господин к подданным. "Свои" автоматически становятся подданными, хотя это не проговаривается вслух. И это везде так. Отношения "подданный - господин", они остались.
А подданный - он никуда не денется. Поэтому на нём можно сэкономить. Этот архетип как бы преодолевает здравый смысл. По логике вещей, надо за "своих" людей держаться и платить им больше. А здесь получается наоборот. Раз он "свой", на нём можно сэкономить. Он подданный. Он уже принадлежит нам. Девушка, медсестра, уехала служить в глушь, про неё сняли фильм, где про работу она вообще не говорила, просто показывали как она живёт в деревне и чем руководствовалась при переезде. глуши. Её вызвали к шефу, и начали допрашивать, как она смела соглашаться на съёмку в телевидении? И тут ей сказали: "ведь ты же наша". "Ты должна делать то, что тебе разрешат".
Для "своего" запрещено то, что не разрешено официально. Именно поэтому на своих экономят. Что их рассматривают именно как "своих". Они перебьются. А вот когда берём "чужих", там уже логика другая. Они "чужие", к ним надо относиться как к белым свободным людям, а не как к рабам. Им надо платить сколько положено. В той подборке русскому отказались платить 2000 евро, вместо него наняли немца, которому платили 14 тысяч евро в месяц. Но своему же не будешь столько платить, он же свой.
Это отношение, оно ведёт к тому что - по крайней мере на работе - своих перестают ценить. Мы, русские, не ценим "своих". И здесь я возвращаюсь к своей теме, о которой я размышлял наверное лет 10. Когда Пушкин пишет: "мы русские как-то несчастливы в жизни семейственной", почему так? Именно поэтому. Потому что мы не ценим своих и в семье. В советское время было такое шуточное определение интеллигента, что "это человек, который безукоризненно вежливо ведёт себя с посторонними и орёт на своих домашних".
Вот это отношение: "свои - чужие", ведёт к тому, что мы не ценим своих в том числе в семье. "Свои" - это те, которыми можно пренебречь. Те, которые итак обойдутся. Тем, к кому применимо понятие "авось". А вот "чужие" - это те, кого надо уважать.
"Своих" ещё не ценят потому что прям чувствуется, что сидит такая в голове мысль: "а куда он денется?" А чужие действительно, их надо привлекать чем-то значительным. Два режима.
И тут ещё одна интересная деталь. Нету внимания к "своим". Насколько он ценен, что он может. Нету мысли о том, чтобы дать ему возможности развернуться, раскрыться. Это не консерватизм, а вот невнимание, этот "режим" отбивает ещё внимание к человеку. Это пренебрежение.
То есть "свои" - это те, кем можно пренебрегать. Они малоценны. Хотя по идее должно быть наоборот. При ценностях выживания свои должны быть ценны. Именно на "своих" мы можем полагаться. Но парадокс в том, что мы к своим относимся пренебрежительно.
Это парадоксальный момент. Он как бы входит в противоречие с ценностями выживания. Ценности выживания же предполагают опору на "своих".
И здесь получается единственная возможность логически соединить эти два звена следующим образом. Понятие господства. Мы господствуем над "своими" и рассматриваем их именно так потому то своё господство бессознательно рассматриваем как абсолютное. То есть мы не платим своим тем, чем положено платить. Ресурсами, вниманием, заботой. Именно потому, что мы неосознанно считаем что мы над ними господствуем. То есть ценности выживания как ни странно предполагают, вернее у нас дополняются господством над своими.
С одной стороны мы опираемся на "своих", а с другой стороны над ними господствуем. Здесь именно вот такое господство, которое ведёт к тому что мы начинаем пренебрегать именно своими. Хотя по идее ценности выживания должны заставлять нас их ценить. А мы их не ценим именно поэтому. Потому что считаем что над ними господствуем и они уже никуда не денутся.
И даже более того. Копнём ещё глубже в бессознательное. Если я господствуют над ними и считаю что они никуда не денутся, то я должен предполагать некий неосознанный мотив, почему они должны держаться за меня. Они-то почему за меня держатся? Если они подчинённые, им в чём профит?
Во-первых, стабильность. "Не было бы хуже". Но я должен предполагать стабильность этой системы тоже, почему они и в дальнейшем будут и никуда не денутся? Ведь это положение господина, оно выгодно только господину, а не подчинённому. Почему я держусь за всё это и уверен что они никуда не денутся? Только ли из-за стабильности?
Единственная причина может быть в том, что я бессознательно считаю себя великим и озаряю всех своим величием. Они как бы приобщены к моему величию. Я такой великий что они от меня никуда не денутся, они счастливы что они рядом со мной. И это очень глубоко зарытый бессознательный момент. Он органично включён в эту картину.
Именно поэтому я пренебрегаю "своими". Я блин крутой, я великий, они благодаря мне тут вообще все. Это я, Путин кормлю весь народ, а не он меня кормит. Потому что я великий государь. Именно поэтому я ими пренебрегаю. Именно поэтому я позволяю себе роскошь платить на 30 тысяч сварщику меньше. Но я забываю о том, что сварщик может послать меня нахер.
"Свои" мне подчиняются потому что я великий, поэтому они никуда и не денутся. Это очень тонкий бессознательный момент. Он практически не выходит на поверхность. Но он в нашей душе сидит. Поэтому и пренебрегаем ближними людьми. Не только потому что я господин, но я великий господин. Они приобщены к моему величию. Я их из говна вытащил. Кто они были бы без меня?
И вот как только у нас русский человек начинает подниматься по некоей общественной лестнице, он сразу начинает чувствовать себя великим. И начинается пренебрежение подчинёнными и так далее. И чем выше поднимается, тем хуже. Потому что он становится всё более великим господином, а подчиненные воспринимаются как всё более и более ничтожные. Это вот как убийство в первый раз. Ты должен убить в себе душу.
Эти архетипы противоположны развитию. Я же великий господин, наслаждаюсь величием, зачем мне что-то усовершенствовать? Оно и так всё хорошо. Они никуда не денутся.
Возьмём, например, директора Кубаньжелдормаш. Он деловой. Но он не великий. Величие исключает деловитость. Оно исключает открытость новому. Потому что это дальнейшее развитие "логики величия". Если я великий, зачем мне что-то менять? Я буду думать о том, чтобы сохранять своё величие.
Бессознательно, великий держится за стабильность. Ему нужно его величие, а не какие-то изменения и улучшения. А эти изменения всегда рискованны.
И вот мы получаем, что из-за всего этого у нас развитие невозможно. Оно исключается строем русской души, нашим отношением к себе и другим. Русский делает что-то как только получает волшебный пендель от вышестоящего.
Ну и ещё есть очень важный момент. Если мы великие, и у нас есть "свои" и "чужие", то мы рассматриваем весь мир в этих категориях. Тогда парадоксальным образом получается, что если я великий, то нахожу себе ещё более великого, чтобы ему подчиниться.
Рабы мечтают не о свободе, а о других рабах, над которыми они бы господствовали. Великий мечтает не о том, чтобы быть великими над всеми, но ещё и том, кто более великий. Русские считают себя великими, нов то же время признают ещё более великим Запад. Которому и надо подчиняться. А подчинение Западу предполагает копирование Запада. "Я сейчас у него это заимствую и стану таким же великим как он". И заимствование идёт по внешним таким формам, обезьяничание. Типа в центре Парижа нет киосков, а давай и мы снесём в центре Москвы киоски. И вот теперь у нас будет как Париж.
Какой выход? Снова вступает в дело логика копирования. У нас хотят заимствовать на Западе институты, и после этого всё заработает как на Западе.
Благодарность Алексею К. за набор текста
Journal information