...Россия в этом смысле ближе к малодифференцированным, нерасчлененным представлениям о том, что праведность, справедливость, доброта и так далее – это некий набор позитивных ценностей, который присущ властителю, государю, и который и должен их реализовывать. Идея справедливой, праведной царской власти отличается от европейских представлений, по крайней мере, Нового времени.
Английская, американская, французская революции – начиная с этого порядки дифференцируются: есть справедливость как основание права, есть справедливость как моральная идея. У Канта остается справедливость теологическая, как представление о божественном законе, суде. Вообще, справедливость так или иначе коррелирует с идеей суда, справедливого решения, которое должен найти судья, взвесив аргументы за и против. То есть это не механическое применение закона, судьи принимают решение там, где закон недостаточно четок, и для этого используется механика справедливости, соображения, что такое "правильно".
В России справедливость и правда связаны с правом, но сама идея суда практически не развита из-за того, что судебная практика очень поздно получила независимость, а сейчас мы видим, что суды – это не независимая инстанция, не самостоятельная ветвь власти. В русской традиции даже в богословском понимании идея суда очень слабо артикулирована.
Идея греха в западном христианстве – это идея именно преступления, нарушения закона, за которым следует неизбежное наказание, это связано с идеей Страшного суда. В России в православной традиции грех воспринимается скорее как некое органическое нарушение, я бы даже сказал, как болезнь, которую нужно излечить. Это совсем другая семантика греха и, соответственно, семантика справедливости, – это достижение некоего праведного, здорового, просветленного состояния, а не исправление ошибок и ответственность за преступление.
Это существенное различие между (западно)европейской и византийско-православной традициями. Юстиция, справедливость как правосудие, имеет сильные коннотации в семантике европейской традиции и почти не выражена в российской. Более того, во многих текстах славянофилов, русских символистов это воспринимается как ущербность понятия справедливости: справедливость – это всегда что-то такое юридизированное, что-то внешнее, и ей нужно противопоставлять религиозную праведность, связанную с любовью, самоограничением, аскетизмом. А справедливость – совсем не аскетизм, наоборот, это стремление учесть различные интересы, потребности, желания.
https://www.svoboda.org/a/31209983.html
Journal information