(В продолжение этой записи).
В отличие от женщины, у мужчины нет (жизненной) потребности верить в счастье. Между тем, именно из потребности в такой вере – а равно и в самом счастье – следует то, что женское сознание не воспринимает мир во всех его противоречиях, не видит трагизма бытия. В своём восприятии мира женщина, самая натура её обычно отрезает всё негативное, неприятное и опасное - к чему оно? Видеть оборотную, негативную сторону явлений, рассматривать их во всей целостности она также никогда не стремится. Женское восприятие мира двумерно - принимается всё хорошее и приятное; негативное же автоматически отсекается.
Женщина мыслит чаще всего исключениями, и потому для неё понятны лишь мелкие или крупные частные неприятности.
Женское существо не в состоянии осмыслить общий трагизм существования – и даже принять его, как необходимость.
Веря в своё счастье, женщина не принимает трагизма мира. Да и не должна принимать – ибо этот трагизм не обещает ей ничего хорошего. Именно перманентные вера и потребность в счастье не позволяют осмыслить его, делают женское восприятие, по сути дела, плоским, двумерным.
Однако высокое искусство именно об этом трагизме и говорит. Упрощённо, в произведениях высокого искусства не бывает хэппи-энда. Само это искусство и основано на вопросе: почему? Да, счастья нет, есть лишь покой и воля, но какой в этом смысл? Сам вопрос о смысле жизни рождается из проблемы трагизма. Однако женщины, в их массе, не задаются подобными вопросами, ибо знание о смысле бытия заложено в них априорно: счастье, разумеется. Женщине не нужно ставить и искать ответы на "проклятые вопросы", ей нужно найти своё.
"Поэзия скользит по слуху их, не досягая души; они бесчувственны к ее гармонии; примечайте, как они поют модные романсы, как искажают стихи самые естественные, расстроивают меру, уничтожают рифму. Вслушивайтесь в их литературные суждения, и вы удивитесь кривизне и даже грубости их понятия... Исключения редки» (А.С. Пушкин, источник).
Как женщина воспринимает христианскую религию? По большому счёту, её не интересует величественная мистерия создания и падения нашего мира – и тем более мистерия Боговоплощения. Женский духовный взор никогда не углубляется до того, чтобы созерцать первородный грех. Он видит лишь отдельные ошибки отдельных людей, досадное несоответствие выбранной тактики и заданной цели. Если женщина и увлечётся эзотерикой, то исключительно потому, что её привлекает всё загадочное и таинственное - возможно, из желания самой казаться загадочной.
Даже духовное самосовершенствование в религии женщине не нужно. Духовника она будет выбирать не по принципу духовной пользы, но «чтобы умел выслушать». На исповеди большинство женщин ждут не строго наставничества, не направления по духовному пути, но прощения и отпущения грехов. Им снова нужно ощущать себя хорошими. Большинство использует таинство исповеди для жалоб, в том числе на знакомых или соседок. И священников женщины любят прежде всего за то, что те «относятся к женщине с вниманием». Богослужение сводится для большинства из них к просфорам, свечкам, святой водице и внешним благолепию и красоте. Собственно, благолепие храмового убранства и православного богослужения и имеет своею целью понравиться женщинам. "Красота спасёт мир" - это очень женское высказывание. Мир спасёт - если это ещё возможно - истина. Та самая, которая с большой буквы. Если вы понимаете, о чём я.
В богослужении женщина ищет прежде всего удовольствия. Ну, и ещё ей нравится, что у неё всё правильно, как у всех. Матери крестят детей не потому, чтобы сделать их воинами Христовыми, обречь на неустанную борьбу - с собственной греховностью, с мировым злом – но для того, чтобы те меньше болели, да и вообще положено же детей крестить. При чём здесь, в самом деле, Символ Веры? Но если священник спросит, готова ли она, мать, растить ребёнка в православной вере, неустанно соблюдать всё положенное - то разумеется, женщина ответит то, что от неё хотят услышать. Ибо для женщины не существует высоких принципов, для неё важны лишь интересы.
Внутренней, сущностной стороны Христианства женское существо в большинстве случаев не затрагивает. И само Христианство не затрагивает внутренних, глубинных слоёв женской души. Когда Тертуллиан писал, что «наша душа на глубине христианка» - то имел в виду точно нашу, мужскую душу. Это мы ищем высшей справедливости, это мы задаём вопросы о мировой гармонии. Женщине, кроме личного счастья, а равно благополучия всех её близких, ничего не нужно. Для женщины истина в счастье; для мужчины счастье в истине. В хэппи-энд хорошо верить, но его не должно быть.
А сравните женскую и мужскую святость. Вот эти бредовые высказывания – кого там? Пелагеюшки? Матронушки? – что на ночь обязательно нужно закрывать все сковородки и кастрюли, а то «бесы всюду полощутся». Женская святость – это святость хорошей матери и жены. Любая другая им не к лицу. Эталон женской святости - блаженная Феврония.
Глаза – зеркало души. Что говорит вся мировая литература о женских глазах? Какой идеал их? – глаза ангела, младенческий взор... Что мы читаем о мужском взгляде? – «И загадочных древних ликов на меня поглядели очи». Могут ли у женщины быть глаза древних ликов? И кому будет нужна такая женщина? Что из неё получится? Как её избранник будет чувствовать рядом с ней?
Точно так же, как христианскую веру, женщина может воспринять лишь внешнюю красоту высокого искусства. Глубину идей, которые вкладывает в произведение его творец, женщина не воспримет никогда. Она может лишь отдалённо, смутно, в первом приближении прочувствовать всю глубину этих идей – когда видит, как их переживает любимый мужчина...
Journal information